Список мечт. Повести и рассказы - [34]

— А знаете, вы прекрасно выглядите! Ни за что не догадаешься, что у вас есть проблемы со здоровьем. — Позволила я себе неуклюжий комплимент. А что ещё в таких случаях говорить? Я не знаю.

— Да ладно! Красавица, конечно! Особенно в этой чалме. Но меня это нисколько не беспокоит, если вы мне поверите. В моей ситуации гораздо важнее результаты лечения, а не мой внешний вид. В нынешний свой визит я прошла контрольное обследование после проведённого лечения. И знаете, профессор даёт мне очень оптимистичные прогнозы.

— С вашей юной красотой не будет большой проблемой снова выйти замуж, и даже родить ещё не поздно. За границей в этом возрасте только начинают рожать, состоявшись в профессии и в жизни.

Девушка помолчала. Допила чай, который стюардессы принесли вслед за бутербродами.

— Детей у меня не будет. Я так решила для себя. Или кто-то наверху уже давно так решил? — Девушка посмотрела в окно, словно ища подтверждения там, среди облаков. — В любом случае, надо прервать эту фамильную несправедливость, эту поломку в генах.

Обрекать четвёртое поколение женщин нашей семьи на неизбежность — нет уж, извините. Не я. Не факт ведь, что мальчик будет, а девочке за что? Брат женится, подарит мне племянников. Через мужчин этот мутировавший ген не передается.

А замуж… Замуж, — девушка улыбнулась. — Так меня зовут уже! Бывший муж, святой человек, был со мной на одной волне всё время лечения. Поддерживал. А на днях по телефону мне сказал: «Олюшка (так он меня называет ласково), нет у нас детей, и не надо. Мы с тобой хорошо жили десять лет и проживём ещё двадцать или тридцать, сколько Бог даст. Оставайся навсегда в нашем домике у моря, не улетай больше в Сибирь».

И я, наверное, так и сделаю.

Потеплевший голос моей собеседницы прервало объявление стюардессы: «Дамы и господа! Наш самолёт приступил к снижению. Через двадцать минут мы совершим посадку в городе Владивостоке. Погода в пункте прибытия хорошая, желаем вам всего доброго!»

Где живёт Надежда? Рассказ

— Алло, это Лена? — Телефонный звонок для меня совершенно не вовремя — бегу к открытым дверям уже стоящего на остановке автобуса.

Моя машина в плановом ремонте, и вот он — общественный транспорт, за которым надо бежать, чтобы всюду успеть. Сейчас, наконец-то, спешу домой.

Мельком взглянула на экран — номер неизвестный, голос незнакомый. Но трубка впопыхах опрометчиво была снята, придётся отвечать.

— Лена? Вы меня слышите? — Настойчиво переспросил женский голос.

— Да, это я. Слушаю, — говорю я, запрыгивая на две ступеньки вверх, в салон автобуса.

— Это Наташа Воронцова, жена Игоря Васильевича. Я должна вам кое-что рассказать. Возможно, вас это шокирует, но выслушайте меня, пожалуйста.

Пока женщина сообщала мне о себе, я переставила местами мужское имя-отчество и фамилию женщины. И поняла, чья жена ищет моего внимания.

— Наташа, я сейчас в транспорте, мне не очень удобно говорить. Перезвоните мне через час.

— Хорошо, договорились.

За окном остановки мелькают одна за другой. Мысли кружатся вокруг фамилии Воронцовых и тормозят на имени Наташа. Почему она решила позвонить мне, ведь мы не знакомы лично и никогда раньше ни о чём не говорили.

От конечной до моего дома есть ещё несколько сот метров. Есть время дойти, обдумать, а дома спокойно с ней поговорить. А о чём? Говорить-то будет Наташа, а не я. Что она хочет мне сообщить, чем может меня шокировать?

Игорь Васильевич когда-то был моим куратором по партийной линии. Отставной военный, он вышел на пенсию в чине подполковника. В сравнительно молодом возрасте (на его службе год шёл за полтора) стал начальником организационно-методического отдела райкома партии.

А я в своей партийной ячейке научного института отвечала за сбор членских взносов, относила ему отчёты о пополнении казны партии деньгами рядовых коммунистов. И хочешь — не хочешь, а раз в месяц наши встречи были предопределены.

Впрочем, общение с Игорем Васильевичем было лёгким, приятным, и, я надеюсь, взаимно. Длилось эта партийное сотрудничество недолго, год-полтора (до окончательного развала КПСС — Коммунистической партии Советского Союза).

Однако бывают такие созвучные люди, которые на одни и те же вещи смотрят одинаково. События оценивают со схожих позиций. И могут не звонить друг другу подолгу, а если кто из них позвонит — то как будто вчера расстались. Со временем наши партийно-денежные отношения постепенно переросли в приятельские, которые длились уже второй десяток лет.

За эти годы институт мой закрылся как ненужный новому времени инструмент. Я сменила уже несколько контор, разваливающихся так же быстро, как и «указующая и направляющая сила» того времени. А он, как и большинство партийных деятелей, после развала КПСС подался в коммерцию. Возглавил административный департамент в одном из крупных холдингов.

Мы не часто виделись с Игорем (как-то незаметно мы перешли на «ты»). В последние годы, с изобретением мобильных телефонов, и вовсе перешли только на этот уровень общения.

Но, однако, позвонит он — просто так, или я вдруг вспомню и наберу номер — ну, как дела? И как будто не было паузы — говорим о том, о сём…