Сперонара - [187]

В самом деле, вид альмогаваров не внушал доверия, и тем, кто никогда не видел их в деле, они казались скорее шайкой разбойников или ватагой цыган, чем отрядом солдат.

Поэтому мессинцы стали роптать:

— О Господи Боже! Мы чересчур поспешили возрадоваться, и что это за люди, которые ходят полуголыми и собираются воевать без всякого оружия, кроме меча и ножа, без лат и щитов? Если все отряды короля Арагонского такие, то нам не стоит слишком полагаться на своих защитников.

Альмогавары, которые слышали эти вполголоса произносившиеся кругом слова, отвечали:

— Ладно, ладно, вы сегодня же узнаете, кто мы такие. Поднимитесь только на башни и крепостные стены и смотрите.

Мессинцы поднялись на башни и крепостные стены, но продолжали качать головами, ибо они не особенно верили, что альмогавары сдержат свои прекрасные обещания.

Между тем альмогавары, которые не позволили себе никакого другого отдыха, кроме трех-четырех часов сна, не съели ничего, кроме хлеба, не выпили ни вина, ни водки и утолили жажду водой из городских фонтанов, приказали открыть ворота и в тот миг, когда осаждающие ожидали этого меньше всего, столь стремительно и яростно обрушились на врага, что оттеснили его почти к самому шатру короля. Поскольку перед этой атакой альмогавары дали друг другу слово не возвращаться в город, прежде чем каждый не убьет по одному солдату, то, когда они туда вернулись, в армии короля Карла стало на две тысячи французов меньше, не считая пленных, которых они увели с собой.

Когда жители Мессины, поднявшиеся, как уже было сказано, на башни и крепостные стены, увидели эту блистательную вылазку и страшный урон, который она нанесла осаждающим, они резко изменили свое прежнее неблагоприятное мнение об альмогаварах и принялись состязаться в том, кто лучше их примет и окажет им больше почестей: каждый богатый горожанин приглашал в свой дом двух альмогаваров и принимал их так, словно они были членами его семьи, ибо все успокоились и поверили в то, что с подобными защитниками их город стал неприступным.

Между тем король Карл узнал, что дон Педро Арагонский, короновавшийся в Палермо, длинными переходами приближается к Мессине сухим путем, в то время как его флот под командованием адмирала Рохера де Лаврия огибает остров.

Общая численность сухопутных и морских сил короля Арагонского, включая сицилийские войска, составляла, вероятно, от шестидесяти до шестидесяти пяти тысяч человек, то есть втрое превосходила армию короля Карла.

И этот государь, весьма сведущий в ратном деле, понял, что уроженцы Абруцци и Апулии могут предать его так же, как они предали короля Манфреда, и что он, как и король Манфред, вполне может умереть не своей смертью.

Поэтому король, как и подобало воину столь же осмотрительному, сколь и храброму, быстро принял окончательное решение.

Однажды ночью, когда кругом стояла беспросветная тьма, он сел на один из своих кораблей, переправился через пролив и прибыл в порт Реджо ди Калабрия с половиной своего войска, ибо его корабли не были достаточно большими и многочисленными, чтобы перевести всю армию сразу, и утром королевскому флоту предстояло забрать вторую половину войска, оставшуюся на сицилийской земле.

Однако на рассвете распространился слух, что король Карл отбыл ночью с частью своего войска, а те воины, что еще остались возле Мессины, составляют от силы треть его армии. Альмогавары тотчас же приказали открыть двое ворот и, разделившись на две группы, обрушились на восемь—десять тысяч остававшихся у стен города солдат; при виде этого восемь—десять тысяч мессинцев тоже вооружились тем, что попалось им под руку, и вышли из города.

Французы сначала пытались сопротивляться, тем более, что они видели галеры, возвращавшиеся за ними из Реджо.

Однако, сколь бы велико ни было их мужество, они не смогли выдержать яростного натиска своих врагов и рассыпались по берегу, побросав оружие, чтобы быстрее бежать, протягивая руки к своим кораблям и крича:

— На помощь! На помощь!

Но, хотя те, кто сидел в галерах, изо всех сил налегали на весла, они слишком поздно прибыли на зов своих земляков: более трех тысяч французов уже были убиты.

Тем же, кто еще оставался на берегу, настолько не терпелось бежать, что они не стали дожидаться, пока суда причалят, а бросились в море, чтобы добраться до них вплавь, так что многие из беглецов утонули на этом пути, и из семи-восьми тысяч воинов, которых король Карл оставил в Сицилии, к нему вернулось не более пятисот.

Этот день оказался удачным для альмогаваров, ибо французы даже не успели сложить и унести свои палатки; поэтому добыча победителей была столь велика, что на следующий день они сорили в Мессине золотыми флоринами, словно мелкими деньгами.

Два дня спустя король Педро Арагонский вступил в Мессину под ликующие крики и приветственные возгласы всего народа, и празднества, устроенные в его честь, продолжались пятнадцать дней и пятнадцать ночей; в течение этих пятнадцати ночей город был так ярко иллюминирован, что по нему можно было гулять, словно при свете солнца.

Таким вот образом сицилийская земля полностью избавилась от французов, и произошло это в 1282 году от Рождества Христова.