Спасти царевну - [31]

Киро однажды сказал, что есть еще одна вещь, к которой он никак не может привыкнуть — «чужое небо». Величественное и прекрасное, оно было незнакомым и враждебным, когда тень впервые ступил на землю Островного царствия.

Даже небо не было для них одним на двоих…

Милада закрыла глаза. Неужели, она всерьез об этом думает? Пусть на Востоке он дворянин, пусть семья его богата и влиятельна, но тень на троне — моветон. Ее предки…

…целый склеп дураков и лицемеров, оставивших ей в наследство разоренную страну. Так должна ли она отчитываться перед ними? Должна ли она оправдываться вообще перед кем бы то ни было?

Милада собиралась уже окликнуть сопровождение и вернуться в каюту, как заметила две фигуры, медленно приблизившиеся к борту прямо под ней. Маркиз и Вивьен, а это, без сомнения, были они, держались так близко друг к другу, насколько сие вообще было возможно.

Ветер разносил по палубе тихие голоса. Милада намеревалась поспешно спуститься или хотя бы дать знать о своем присутствии, но одна вещь ее все же остановила. Парочка на палубе говорила о ней.

— Мой отец был предан царской семье до самого конца, и что же он получил взамен? Его вдова умерла от голода и бесчестья в какой-то богами забытой деревне, а дочь носит мужское платье, лишь бы не торговать собой на площади, — Вивьен говорила спокойно, словно не о себе. — Его повесили под равнодушными взглядами толпы. Примерной службой он заслужил лишь смерть, недостойную дворянина, а семья его была втоптана в грязь. Цесаревич не церемонился с теми, кто участвовал в заговоре против Софийской короны…

Милада вдруг вспомнила, где уже видела похожее лицо. Когда-то очень давно, во дворце, когда на троне еще сидел ее отец, женщина безумно похожая на Вивьен была статс-дамой ее матери. Сомнений быть не могло, огромные печальные глаза и тень от ресниц веером ложащаяся на бледные щеки — лицо, вернувшееся из небытия, чтобы напомнить о долгах, которые придется платить. Кто бы мог подумать, что перед ней дочь адмирала Кизгайло, казненного восемь лет назад на главной площади.

— Я сама создала свое будущее, и когда наконец сумела собрать жизнь из обломков, появилась она… словно для того, чтобы снова отнять у меня все, — продолжила Вивьен.

— Возможно, царевна здесь для того, чтобы вернуть тебе утраченное, — возразил Маркиз.

— И какой ценой? Нам придется драться. Я не хочу смотреть, как гибнут те, кто мне дорог. И гибнут из-за неё. Сие все равно, что окунуться в кошмары прошлого, — голос старшего канонира дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Не слушай меня, я не в себе… Киро отдал приказ — и я не подведу.

Маркиз молчал. Он не спорил, не осуждал, без слов принимая на себя чужую боль.

— Ты бы женился на мне, встреться мы при других обстоятельствах? — вдруг спросила Вивьен, все так же глядя в темноту.

Маркиз честно попытался припомнить себя до ареста.

— Не думаю, — наконец признался он и поспешно добавил, — зато я хочу и могу сделать сие сейчас.

— О чем ты? — Вивьен удивленно обернулась.

— Киро, как капитан корабля, может обвенчать нас совершенно законно.

Вивьен покачала головой.

— Попросим об этом — и будет выглядеть так, словно мы не верим в успех кампании. Возможно, когда выберемся из этой передряги, я не откажусь посмотреть на выражение лица капитана после подобной просьбы.

Маркиз усмехнулся.

— Обещаешь?

Вивьен сняла с него шляпу и изобразила изящный поклон, подметая палубу пышным плюмажем. Затем надела на себя, изображая маркиза де Фуа с занятным озорством:

— Как Вам будет угодно, сударь. Чего Вы желаете более: согласия стать Вашей спутницей жизни или хоть раз увидеть меня в платье?

Ивон Рин де Фуа, утонченный маркиз Вианьский, искренне смеялся не торопясь получить обратно свою шляпу.

Парочка постояла еще немного, обмениваясь ничего не значащими репликами, и неохотно разошлась по каютам. Головной убор так и остался в распоряжении старшего канонира. Нечто подсказывало Миладе, что Маркиз обязательно зайдет за ним попозже в каюту к Вивьен.

Милада запрокинула голову, справляясь с нахлынувшими чувствами.

Звезд она больше не видела.

Ее наследие, что невозможно бросить, и уже не под силу нести. На корабле была одна Вивьен, а там, на Акульем плавнике, десятки, ежели не сотни людей, столь же сильно ненавидящих ее семью.

Долги нужно возвращать. Возмездие станет справедливым даже с точки зрения самой царевны. И ежели для того, чтобы смыть позор с родового имени ей придется расстаться с жизнью — так тому и быть. Она не станет прятаться за спинами тех, кто на дюжину дней подарил ей жизнь, о которой она всегда мечтала.

Единственное, о чем сожалела Милада глядя в темноту, что полюбив впервые в жизни….

…помимо воли перед мысленным взором царевны появилось смуглое, резковатое лицо с удивительно теплыми светлыми глазами…

…она так и не почувствует, что такое быть любимой.

Сия мысль стала последней каплей: самообладание царевны посыпалось, сминая устои и запреты, как неловкое движение — карточный домик на игровом столе.

* * *

На камбуз Милада наведывалась частенько. Немолодой усатый кок подкармливал ее сладостями в обмен на мелкие поручения, которые выглядели особенно забавно, учитывая то обстоятельство, что вслед за ней всегда таскался почетный караул, которому не нравилось быть поварятами.