Спасти царевича - [21]

Но, надобно признать, внешность никого не обманывала. Слишком хорошо помнило дворянство решительность и жесткость князя Луговского в принятии важных решений. Помнило и боялось.

Батюшка неспешно уселся в любимое кресло, задумчиво посмотрел на нас и вздохнул.

Та-а-ак, кажется, у нас опять неприятности.

— Прибыл гонец из Софии со срочным донесением. Великий князь Борис Обломский взят под стражу по приказу Тайной царской канцелярии. Его обвиняют в покушении на Вас, Ваше Высочество.

Царевич дернулся, словно его ударили.

— Основания имеются? — уточнил Витя, со всей свойственной ему практичностью.

— Да, иначе канцелярские крысы и не дернулись бы. Один из недобитых… часами убийц, — батюшка невольно улыбнулся, давая понять, как он повеселился, слушая отчет Витеньки, — сознался, что получил деньги от Великого князя.

— Значит, с заточкой на балу был тоже он? Борис Обломский? — я прикрыла глаза, отчаянно пытаясь выудить хоть что-то из своей изрядно пострадавшей памяти.

— НЕТ! — вдруг резко произнес царевич. — Сие не может быть правдой!

— Почему? — осторожно уточнил батюшка, внимательно наблюдая за лицом Его Высочества.

— Он был мне другом! Учился со мной в Университете, куда родня отправила его из опасений, что ему придется ответить за измену своего родителя. Я ни за что не поверю…

— А как же, «они все ничтожества, только один маркиз и не дурак» — старательно копируя интонацию царевича, произнес Витя.

Его Высочество не удостоил брата даже взглядом, продолжая смотреть на батюшку. Наконец наш родитель, решив что-то про себя, спросил:

— Можно вопрос, Ваше Высочество?

— Задавайте, Ваше Высокопревосходительство, я отвечу.

Царевич резко развернулся и подошел к заморскому камину. Отсветы пламени легли на лицо и напряженную фигуру Его Высочества.

— Как Вы спаслись во время мятежа? Кто помог Вам?

Его Высочество продолжал смотреть на огонь, словно в языках пламени видел картины давно минувших событий.

— Незадолго до того, как царские палаты были взяты штурмом, ко мне в покои пришел Борис. Мы росли вместе, но никогда не были особо близки: он завидовал тому, что я готов был отдать ему даром. Но ежели и был в царских палатах человек, которого я мог бы попытаться назвать другом, так только он, младший князь Борис Обломский. Я сидел у себя в комнате. Напряжение царило повсюду, я не никак не мог сосредоточиться на алгебре. Помню, задача была про водоизмещение парусника, и ответ мне никак не давался. Когда я в десятый раз, переписывал свои вычисления, в комнату ворвался Борис. «Б’орис, вы решили задачу?» — «Боюсь, сие уже не важно, Ваше Высочество. Сюда идут вооруженные люди, батюшка велел убить Вас». На размышления не было времени, он отдал мне свое платье, шапку и копилку. Я быстро переоделся. Мальчишками мы мечтали о дальних странствиях, Борис откладывал деньги, чтобы устроиться на корабль, который пойдет на Восток. Отдать мне внушительные на тот момент накопления, было самой большой жертвой. Мы похожи как кровные братья, так что уехать из палат в его экипаже труда не составило. На площади, когда мы остановились у моста, я выскочил на улицу и, пока прислуга соображала что к чему, дал деру и затерялся в толпе. Что было дальше я помню плохо. Было холодно, копилку отобрали у меня какие-то оборванцы, еще и поколотили хорошенько, так как я не хотел отдавать, — Его Высочество криво усмехнулся.

Широко раскрыв глаза я слушала рассказ, сла́бо представляя, что сама стала бы делать в таком положении.

— Идти мне было совсем некуда. Я шатался по городу, пока не доплелся до какого-то двора и не уснул там на лавочке. На этом моя история могла бы и закончиться, но видно Богу было сие не угодно, — Его Высочество зябко повел плечами, словно жаркий огонь в камине на мгновение перестал обогревать. — Я помню, как долго болел. Застудился ночью на лавке почти насмерть. Меня вы́ходил хозяин лавки Восточных диковин, может, помните такую возле Корабельной площади.

Я медленно кивнула. Батюшка водил нас маленьких подивиться в волшебную лавку, где старичок с узкими лукавыми глазами и длинной окладистой бородой, рассказывал удивительные сказки и даже однажды подарил мне половинку монеты, сказав, что когда я найду вторую, сбудется моя самая заветная мечта. Монету я до сих пор носила на груди на цепочке.

Вернувшись в стольный град княгинями, мы с сестрами искали лавку, но так и не смогли ее найти.

— Хозяин лавки возился со мной как с сыном. Кормил с ложечки, рассказывал истории и однажды спросил, чего бы я хотел больше всего на свете. Знаете, что я ему ответил? — Его Высочество вдруг с улыбкой взглянул на меня. — Я сказал, что хочу стать настоящим царевичем, сильным, таким, который может спасти царевну. Хозяин улыбнулся, как и вы, и ответил, что главное — не сила, а правильное разумение, ну а драться он меня хоть сей же час обучить может. Полгода, проведенные в лавке, были, пожалуй, самыми счастливыми в моей жизни. Я читал книги, дивясь восточной мудрости, помогал в лавке, которая была закрыта, ведь в граде бушевала разъяренная толпа, учился управляться с посохом по науке. Но как и всему светлому в моей жизни, идиллии пришел конец. В один из пасмурных серых дней хозяин лавки отправил меня на площадь, купить что-то, но прощался со мной так, словно я ухожу навсегда.