Спасенное сокровище - [41]

Жена продолжала болтать, а Шиле, выпятив грудь, вертелся перед зеркалом, самодовольно рассматривая себя со всех сторон и одергивая коричневый мундир. Приподняв бровь, он сказал медленно и веско:

«Милая Гертруда, теперь ты получишь все, чего только пожелаешь. Буфет, ангела, шубу. А может быть, — добавил он с таинственным видом, — я даже подарю тебе настоящую русскую шубу».

«Русскую?» — удивленно пропищала Гертруда.

«Ну да, милая, фюрер сделает Германию великой и могучей. Весь мир мы поставим на колени! Но это мужское дело, Гертруда. Твое место — у домашнего очага».

С каким восхищением смотрела на него жена! И сам он казался себе сильным и могущественным.

Но, увы, все это было месяц назад… А сейчас… сейчас Шиле, как бы очнувшись, оглядел шумный прокуренный погребок, молодого горняка со спокойным, честным лицом. Шиле вздохнул. Да, да, месяц назад мир действительно рисовался ему в розовом свете. Он вытер потное лицо и раздраженно посмотрел на непокорный вихор Вальтера. «Ну, подожди, — подумал он, — ты у меня заговоришь».

Сегодня утром Шиле вызвали в Эйслебен. Господин крайслейтер, сидевший у себя в кабинете за огромным письменным столом, спросил его коротко и резко:

«Вы сожгли знамя?»

Шиле, щелкнув каблуками, склонил голову в почтительном поклоне:

«Осмелюсь доложить, нет».

«Почему?»

«Осмелюсь доложить, мы его не нашли».

Крайслейтер почесал затылок. Глаза у него сузились.

«Послушайте, Шиле, если вы в кратчайший срок не покончите со знаменем, я буду вынужден разжаловать вас за неспособность».

Шиле весь съежился от этой угрозы. Он опустил голову еще ниже и пробормотал заикаясь:

«Но его совсем не так легко найти, господин крайслейтер».

«Вы осел! — заревел крайслейтер. — Конечно, это не легко. Вы что думаете, рабочие вам принесут знамя домой на золотом подносе? Тупица! Говорю вам в последний раз, и зарубите себе это на носу: вы должны сжечь знамя публично, и не позднее следующего воскресенья. Понятно?»

Шиле, вытянувшись в струнку, отчеканил:

«Так точно, господин крайслейтер!»

Вспомнив теперь об этом «так точно», Шиле нахмурился и сжал губы.

Вальтер заметил перемену в лице Шиле и, заподозрив что-то недоброе, решил уйти.

— До свиданья, — коротко бросил он и поднялся с места.

Шиле тотчас же очнулся от своих воспоминаний:

— Вы останетесь здесь, понятно?

— С вашего позволения, мне пора домой, — спокойно ответил Вальтер.

Группенлейтер побагровел:

— Вы уйдете, когда я кончу с вами разговаривать, ни на минуту раньше, понятно?

Вальтер насторожился, но виду не подал.

— Разговаривать? Да мы уже минут пять, как молчим, — сказал он.

Шиле постучал толстым золотым перстнем по кружке.

— Ты думаешь, я заказал тебе пива для того, чтобы услышать твои «хорошо», «да», «нет» и «до свиданья»? Нет, милейший, сегодня ты так дешево не отделаешься. Мне нужно у тебя кое-что узнать. Мне нужна небольшая справочка, понятно? — Он схватил Вальтера за руку и понизил голос: — Ты знаешь, что мне от тебя нужно?

Вальтер отрицательно покачал головой.

— Не знаешь? Нет? Тогда я тебе это скажу, товарищ Гирт. Я хочу сегодня же знать, где вы спрятали ваше русское знамя.

«Ага, — подумал Вальтер, — пора уходить». Он вырвал руку и, глядя сверху вниз на разъяренного Шиле, сказал:

— Вашего пива я не пил и где знамя, не знаю, — и повернулся к выходу.

Тогда Шиле вскочил и, размахивая руками, заорал во все горло:

— Это мы еще посмотрим, негодяй, знаешь ты или нет, где знамя! А ну, ребята, хватай эту красную сволочь!

Штурмовики повскакали с мест. Одутловатые, пьяные морды перекосила тупая ненависть. Раздались громкие выкрики:

— Держи его! Он красный!

Вальтер понял, что дело плохо. Не глядя по сторонам, он поспешно шел к двери. Все бросились за ним. Какой-то верзила преградил ему путь:

— Выход запрещен.

— Пусти! — сказал Вальтер, глядя ему в глаза.

Штурмовик размахнулся и ударил Вальтера по лицу. Вальтер, не помня себя, бросился на верзилу и метким ударом свалил его с ног. Одним прыжком он очутился у двери, но в ту же минуту на голову ему обрушился чей-то железный кулак. Он пошатнулся, штурмовики схватили его и потащили к столу, за которым сидел Шиле. Они не прочь были поразвлечься. Вальтер еще не пришел в себя, в глазах у него стоял туман.

Шиле сидел, откинувшись на спинку стула и заложив ногу за ногу. Около него столпились штурмовики.

— Ну, Гирт, в таком большом обществе веселее разговаривать, не правда ли, — усмехнулся группенлейтер. — Теперь выкладывай: где знамя? — Он размеренно покачивал ногой в такт словам.

— Я не знаю, где знамя, — сказал Вальтер.

Штурмовики уже расстегнули пряжки ремней. Они ждали команды. В погребе стало очень тихо.

— Господин группенлейтер, разрешите, мы поможем ему вспомнить.

Шиле кивнул.

Штурмовики схватили Вальтера, стащили с него плащ и куртку и бросили его на стол. Раздался свист ремней.

Голова Вальтера безжизненно свисала со стола.

Наконец штурмовики остановились:

— Теперь ты скажешь, где знамя?

Его подтащили к стулу под портретом Гитлера. У Вальтера ужасно болел бок и кружилась голова. Он хотел сесть, но нацисты только этого и ждали. Один из них ударом ноги опрокинул стул, и Вальтер рухнул на пол. Вся орава весело загоготала. Они никак не могли успокоиться. Как только Вальтер пытался ухватиться за ножки стола, чтобы приподняться, кто-нибудь наступал ему на руку каблуком.