Созидая на краю рая - [10]

Откидываю мысли о себе подальше: как-нибудь переживу. Знаю, что ради Энтони должна это сделать. Должна принять предложение этого человека, которого только вчера встретила, каким бы оно ни было.

А какие у меня варианты?

Смерть сына я не переживу, да и случиться ей не позволю. Взвешивать все «за» и «против» просто нет времени. Сейчас оно снова утекает сквозь пальцы. Снова бежит, не оглядываясь. Для меня оно то замирает, то несётся вскачь, и я не вижу той грани между двумя этими крайностями. Как же страшно принимать решение, относительно новой страницы своей биографии.

Воспалённое от усталости и переживаний сознание не способно подобрать ни одного варианта будущей «работы» с этим человеком. Грабёж, убийство — всё, что приходит на ум. Пытаюсь не акцентировать на этом внимание, но пальцы предательски дрожат, пока я набираю заветный номер на клавишах мобильника.

— Да! — слышится на том конце телефона. Раздражённое «Да», подтверждающее всю нелепость моего положения. Впрочем, выбора у меня нет.

— Эдвард? — решаю всё-таки уточнить, прежде чем говорить о главном.

— Кто это? — снова ответ вопросом на вопрос. Видимо, это его характерная черта. Что же, придётся смириться.

— Белла Мейсен, — произнося своё имя, делаю акцент на имени. — Из бара «Престижная жизнь».

— А, официантка, — вспоминая, говорит он. — Могу предположить, что ты обдумала всё насчёт работы у меня?

Почему мне так не нравится тот тон, которым он произнёс слово «работа»? Может, мои опасения не напрасны? Может, ему нужен личный киллер? Что ж, тогда меня застрелят первой. Я совершенно не умею обращаться с оружием. Никогда не брала его в руки, да и, в общем-то, не собиралась. Видимо, у судьбы на меня свои планы. Вопрос только в том, на кого я оставлю сына?

Ответ приходит также быстро, как и данные мысли: я всё выдержу, я продержусь. Продержусь и буду рядом до тех пор, пока он не научиться жить без меня. Мне хватит сил, я уверена.

— Где я могу тебя найти?

— Я сам тебя найду, — в его голосе слышна насмешка. — Но только завтра. Сегодня я занят, — он произносит последнее словно с явным намерением поиздеваться надо мной. Его тон пародирует мой вчерашний отказ.

— Завтра уже поздно, — глядя на номер счёта, сообщаю я. — Только сегодня. Иначе нельзя.

— Ты будешь ставить мне условия? Я же сказал, я занят! — гневно произносит он, и я, находясь в стольких километрах от него, чувствую на себе злобный зелёный взгляд.

— Где мы встретимся СЕГОДНЯ? — делаю ударение на последнем слове. Пытаюсь расставить все точки над «i». В конце концов, это я мучаюсь от неизвестности.

— Упрямая, значит? — усмехается он, и гнев пропадает из его голоса. — Мне это нравится. Хорошо. Будь по-твоему. Сегодня в десять я буду ждать тебя у чёрного входа в бар. Там же, где и вчера.

— Я буду, — обещаю с таким рвением и волнением, что, наверное, слегка шокирую его.

— И ещё кое-что, — бросает Каллен, прежде чем я нажимаю «отбой» собственного звонка.

— Что? — чего ещё он может от меня хотеть?

— Не смей опаздывать, Белла! — после этой фразы звонок обрывается, и я посреди больничного коридора слышу в мобильном утихающие телефонные гудки.

Глава 4 — Долгая поездка

Женская догадка обладает большей точностью, чем мужская уверенность ©

Смотрю в небо и вижу, как над головой проплывают тёмные облака. Дождь льёт, словно заведённый, подтверждая всю безысходность моего положения. Наверное, я уже вчера вечером, как только увидела Каллена, знала, что буду с ним. Что сделаю то, что он запросит. Могу или не могу — таких слов для него не существует. Его лексикон полон эгоизма и холода. Острый, будто бритва. Холодный, будто лёд. Он сам, словно айсберг. Манящий, прекрасный и убийственный…

Для меня придумано лишь одно слово, впитывающее всю мою жизнь и судьбу — надо.

На сегодняшний момент мне надо спасти сына. Единственного родного человека, единственного, с кем я могу быть собой.

Единственное существо, рядом с которым я живу и чувствую себя человеком. Рядом с которым я счастлива, которого я люблю.

Ночная темнота улицы не блещет ничем хорошим. Зубы уже стучат от холода, а замерзшее тело сводит дрожь.

Стою, будто бы неудачная «ночная бабочка», ищущая клиентов, чёрт знает, на какой помойке. Оглядываюсь, пытаюсь как-то размять затёкшие и обледеневшие руки и ноги, но ничего не помогает. Ещё пару минут, и я действительно стану настоящей льдиной. Почему в конце апреля такой дикий холод? Почему у меня ощущение, что сейчас начало декабря?

Пытаясь отвлечься, вспоминаю день в больнице, проведенный с Энтони. Десятки сказок, сотни картинок, миллионы нежных слов «я люблю тебя».

Конечно, сначала пришлось нелегко. Я пыталась отойти от разговора с доктором Маслоу около десяти минут. Я очень сильно расстроила сына тем, что так неожиданно ушла. Он плакал, когда я вернулась. Последующие полчаса он ни за что не хотел отпускать меня из объятий, и мы просидели с ним завернувшись в белую простынь, обнимая друг друга на больничной койке.

Его ежедневные процедуры — это череда уколов и капельниц. Сегодня я была с ним. Он такой храбрый, такой сильный, такой мужественный! Из голубых глаз не скатилось ни одной слезы — именно этого я больше всего боялась.