Сожжение Просперо - [85]

Но на полпути он замер. Только идиот не обратил бы внимание на символ и нарушил столь важную церемонию.

Только идиот или человек с настолько важным сообщением, что оно не могло ждать.

— Тебе понравилось сказание? — спросил Хавсер. – Оно развлекло тебя? Отвлекло?

— Оно было довольно забавным, — сказал Длинный Клык. – Но явно не лучшим из твоего репертуара.

— Уверяю тебя, что лучшим, — ответил Хавсер.

Длинный Клык покачал головой. В его бороде блеснули капельки крови.

— Нет, у тебя будут лучшие сказания, — произнес он. — Куда лучшие. Но даже теперь это не лучшее из того, что у тебя есть.

— Это самое поразительное событие, произошедшее со мной в старой жизни, — сказал Хавсер с некоторым вызовом. – В ней было наибольше… малефика.

— Ты знаешь, что это не так, — ответил Длинный Клык. – В глубине души ты знаешь это. Ты отрицаешь себя.

Хавсер проснулся. В один напряженный миг он думал, что вновь оказался в Библиотехе, или на ледяных полях вместе с Длинным Клыком, или даже в горящем дворе гибнущего города Тишины.

Но это был сон. Успокоившись, он снова лег, пытаясь замедлить учащенное дыхание и дико стучащее сердце. Это просто сон. Просто сон.

Хавсер растянулся на кровати. Он чувствовал себя усталым и не выспавшимся то ли из-за кошмара, то ли из-за лекарств. Руки и ноги болели. Искусственная гравитация всегда действовала на него подобным образом.

Сквозь ставни пробивался золотой свет, придавая комнате теплый и уютный вид.

Раздался электронный перезвон.

— Да? — сказал он.

— Сэр Хавсер? Пять часов, ваше время пробуждения, — произнес мягким модулированным голосом сервитор.

— Спасибо, — ответил Хавсер и сел. Все его тело затекло, он чувствовал себя изможденным. Ему давно не было так плохо. Вновь разболелась нога. Возможно, в ящике найдутся болеутоляющие.

Он доковылял до окна и надавил на кнопку, чтобы открыть ставни. Те поднялись с низким гулом, и в комнату хлынул золотистый свет. Он выглянул в окно, из которого открылось потрясающее зрелище.

Над полусферой внизу вставало солнце. Хавсер смотрел прямо на Терру во всем ее великолепии. Он созерцал ночную сторону планеты с ярко светящимися созвездиями городов-ульев за терминатором, видел искрящиеся в лучах солнца океаны и кремово-белые завихрения облаков, а также мерцающие огни сверхорбитальной платформы «Родиния»[138], величественно скользящей под той, на борту которой он находился. И это была… «Лемурия». Да, точно. «Лемурия». Роскошный люкс на нижней стороне платформы «Лемурия».

Хавсер взглянул на само окно. В толстом стекле он увидел собственное, освещенное солнцем отражение. Старый! Такой старый! Такой старый! Сколько ему лет? Восемьдесят? Восемьдесят стандартных лет? Он отшатнулся от окна. Это неправильно. На Фенрисе они пересоздали его, они…

Но он пока не попал на Фенрис. Хавсер еще даже не покинул Землю.

Купаясь в лучах золотого света, он потрясенно смотрел на отражение. Хавсер увидел в стекле отражение стоящего позади него человека.

Его охватил ужас.

— Как ты можешь быть здесь? — спросил он.

И проснулся.

В отсеке было темно и холодно, он лежал на палубе, закутавшись в шкуру. Хавсер слышал отдаленный гул двигателей «Нидхёгга». По его гусиной коже бежал холодный пот.

Никто не видел Огвая с того момента, как прервалась церемония. Фит сказал лишь, что Тра получила срочное послание с новой задачей, но вдаваться в подробности не стал. Как всегда, Хавсер не ожидал, что его посвятят в детали. Он прождал некоторое время, ожидая возобновления церемонии, но потом понял, что она уже закончилась. Костры погасли, и воины Тра разошлись кто куда. Большинство из них Хавсер нашел в оружейных палатах за подготовкой оружия и снаряжения или в тренировочных клетях. Лезвия затачивались, броня начищалась и настраивалась. Доспехи улучшались, к ним крепились безделушки и украшения. На петли нанизывались бусинки и клыки. На кончики болт-снарядов наносились символы-обереги. В резком свете оружейных залов Волки казались Хавсеру людьми, лишенными кожи. Их украшенные шнурками одеяния напоминали сухожилия и мускулы.

Никто не обращал на него внимания. Его голова была переполнена плохими снами и чувством, будто он проспал слишком долго. Он побрел к трюму.

В воздухе витал запах дыма. Хавсер коснулся символов-оберегов возле дверей, ощущая шероховатости там, где их стерли и лишили тем самым сил.

Хавсер вошел в трюм и немного постоял у дымящегося кострища. Скальд заметил в пепле блеск подношений, которые оставили воины, и разлитые по палубе лужицы мёда. Кое-где лежали брошенные барабаны и систры. Трэллы унесли с собой все чаши, блюда и фляги. Также нигде не было видно ритуальных предметов, которыми пользовались Найот Плетущий Нити и Огвай.

Ты можешь идти куда захочешь.

Так сказал ему Длинный Клык.

«Ты – скальд, а скальды пользуются значительными правами и привилегиями. Никто в Стае не может запереть тебя, держать на расстоянии или не позволять совать свой нос, куда только пожелаешь».

Хавсер направился в покои ярла.

Огвай обитал в каюте возле ядра корабля. Если «Нидхёгг» был логовом Тра, то его каюта представляла собой темнейшую часть в глубине пещеры, где спал вожак. Она была скудно обставлена и разделена занавесами из металлических звеньев, похожих на кольчугу. Фенрисский глаз Хавсера не нашел в холодных тенях ни намека на тепловой след, а нос учуял лишь слабый запах феромонов на разбросанных по палубе шкурах.