Сожги в мою честь - [34]

Зевака продолжал таращить на Антонию глаза размером с блюдца. Комиссар, утомившись от настойчивого внимания, пустила струю дыма в его сторону. Шокированный или испуганный, тот сразу же дал деру.

«Тем, кого удивляют мои методы расследования, я бы втолковала, что они не меняются в зависимости от ситуации. Да-да, Жак, я применяю закон одинаково для всех. Каждое преступление должно наказываться: пусть я и благословляю убийцу Бонелли, найти его — мой долг. Видишь, для этого и приехала поговорить с Канонье».

— Идемте, патрон, пора.

Позиция off. Антония знаком дала понять, что гасит трубку. Пока убирала ее, сделала несколько широких шагов и оказалась под окнами здания.

Посетителей встречал домофон. Арсан нажала кнопку вызова рядом с именем адвоката.

— Да?

— Здравствуйте, мэтр, это комиссар Арсан, звонила вам утром.

— Приветствую, комиссар, открываю. — Щелчок освобожденного замка, просвет в дверном проеме. — Четвертый этаж, налево.

Бормоча «Спасибо», визитеры прошли в холл. Тот соответствовал высокому классу здания. Мрамор, стекло, растения — фешенебельный уровень. И вершина роскоши — аромат амбры в лифте. Сопровождало до четвертого этажа благоухание, встречала приоткрытая дверь апартаментов Канонье.

— Входите, — крикнул хозяин из глубины квартиры. — Я в гостиной!

Полицейские закрыли за собой дверь, прошли по коридорчику — и протерли глаза. Комната, где их поджидал адвокат, сияла ослепительной белизной. Ни одного цветного предмета мебели — ее вообще было мало. Даже ковровое покрытие белое, одинакового оттенка с цветом стен. И — диковинка в абстрактном стиле — висящие девственно-чистые полотна. Ни безделушек, ни сувениров. Канонье жил в первозданном пространстве, причудливом подобии рая. Одежда под стать, тоже белая: просторный халат и сандалии спартанского воина сочетались с эстетизмом места. И лишь толстая сигара — мазок табачного колера в окружении отшельника.

Окутанный голубоватым облачком хозяин, сидящий в позе «дзен» в вольтеровом кресле, вызвал в воображении Антонии гусеницу из сказки «Алиса в стране чудес». Непринужденность Канонье демонстрировал не меньшую.

— Добро пожаловать, комиссар. Надеюсь, дым вас не беспокоит.

— Вы у себя дома, мэтр, и я тоже курю.

— Тогда закуривайте без церемоний. Вы тоже, мсье… Как вас зовут, кстати?

— Лейтенант Милош Машек, мэтр. Курение пока не входит в число моих недостатков. У меня много других, а о ниспослании этого изъяна не перестаю молить дьявола.

Ответ понравился Канонье и удостоился его удовлетворенной улыбки. Парень обладал остроумием и приличными манерами. Никак Антония не могла его раскусить: букашку следовало назвать Янусом. Если в бригаде лейтенант изъяснялся коряво, то на нейтральной территории говорил легко и цветисто. Странная двойственность. Кто же он на самом деле?

Пока комиссар ломала голову, Милош искоса изучал Канонье. Тот бархатным голосом пригласил гостей садиться.

«Ладно скроен, темные волосы, гладкое лицо, импозантен, я бы сказал, хорош собой — должно быть, производил разрушительные набеги на женские ряды. Тем более, что так и не был женат, разве только на своей работе. Судя по первому впечатлению, оправился от последствий несчастного случая, если можно оправиться от перелома позвоночника. Черепно-мозговая травма, перелом костей таза, не знаю чего там еще — так, здесь повезло выкарабкаться. Восторгаться чудом — дело лишнее, скажем, господь дал второй шанс. Ох уж этот мотоцикл, думаю, Канонье проклинает его небезопасность. Байк, которым управлял мэтр, влетел под грузовую машину, спасатели извлекли из-под колес перемолотое тело. Адвокату не только пришлось расстаться с коллегией — Канонье как проклятый вновь учился ходить, на реабилитацию потребовались годы. К тому времени, как ноги вновь стали слушаться, клиенты давно его покинули. Печальный конец карьеры, защитой он больше так и не занимался».

Покашливание. Голос Антонии вернул Милоша к действительности.

— Гм! Спасибо, что согласились нас принять, мэтр, обещаю не очень вас утомлять.

— Господи боже, я неплохо себя чувствую, комиссар. Конечно, передвигаюсь я не так хорошо, как раньше, жутко хромаю… — Канонье указал на трость, притаившуюся за шкафчиком. — … Вот почему мне необходим этот предмет. Не хотел использовать его в вашем присутствии от стеснения или гордости.

Багряно-красная палка, нечто несуразное в декоре.

— Гляди-ка, не белая, — усмехнулась Антония.

— «Слепая» — так прозвали богиню правосудия, комиссар. Я достаточно долго служил ей, теперь могу отплатить ее же цветом — хотя белый нельзя назвать цветом. И потом, мне отказываются служить ноги, а не глаза.

Сбитая с толку, Антония вцепилась в тему разговора, как кошка в мышь.

— Могу задать вам вопрос?

— Попробуйте, если иск может быть принят к рассмотрению.

— Почему вокруг все белое? Однородного белого цвета?

Канонье затянулся сигарой, изучающе оглядел Арсан, забавляясь, склонился в ее сторону:

— Вечность, комиссар — вот что я видел в конце туннеля.

— То есть?

— Я подошел к ней очень близко, впав в кому. — В глазах заплясали искорки. — Ослепительная граница, ее охраняет неземное существо, сияние его улыбки озаряло мир до небес. Волшебная картина, все страдания испарились, я был свободен, безмятежен, исцелен от всякой муки… В память об этом миге я и живу в белизне, подобной свечению звездного путешествия… — Мэтр выпрямился, вновь заговорил шутовским тоном: — Мы прояснили загадку, можете теперь считать меня помешанным, не буду на вас в претензии.