Советский век - [26]

По указанию руководства первая перепись была проведена в 1937 г. Однако ее данные оказались ниже ожиданий - всего 162 миллиона человек. Статистиков обвинили в искажении «лучезарной действительности», их ряды «подчистили», а на повестку дня поставили организацию новой переписи. Казалось, ее результаты заранее предопределены.

Можно сказать, что выжившие статистики совершили настоящий подвиг. Несмотря на явно неблагоприятные условия для работы, они и на этот раз привели данные в 167 305 749 человек - ни одним человеком больше, ни одним меньше. Когда в 1992 г. итоги этой переписи были пересмотрены, эксперты представили несколько большую цифру - 168 870 700 человек, опираясь на незначительные статистические поправки и дополнения. Согласно им опубликованные ранее данные не были искажены. Цифры соответствовали расхождениям, обычным в ходе любой переписи[1-19]. Несмотря на то, что руководству страны было что скрывать, дабы избегнуть ответственности за гибель людей при раскулачивании, чистках и голоде 1932-1933 гг., знаменательно, что демографам все-таки удалось убедить Кремль, что вопиющая фальсификация скомпрометирует власть сильнее, чем правда.

Следующие цифры касаются стратегически важной категории граждан - имеющейся в наличии рабочей силы. В 1928 г. приблизительное число несельскохозяйственного трудового контингента достигало 9,8 миллиона рабочих и 3,9 милллиона служащих, что составляло 17,6 % населения (12,4 % рабочих и 5,2 % служащих). В промышленности оказалось занято 3 593 000 рабочих и 498 000 служащих - инженеров и технического персонала, подпадающего под категорию ИТР (где «р» означает работники в противоположность рабочим).

Картина принципиально изменилась к 1939-1940 гг. К этому времени рабочие и вольнонаемные составляли от 31 до 33 миллионов человек, из которых более 21 миллиона были рабочими и 11-12 миллионов - служащими. Вместе они представляли более половины трудового контингента нации. Доля служащих выросла с 5,2 % до 16 %. В основном секторе промышленности число рабочих увеличилось с 3,5 миллиона до 11 миллионов, а служащих - с 400 тысяч до 2 миллионов. Аналогичная ситуация наблюдалась в сфере транспорта, строительства и связи.

Такие глубокие структурные сдвиги вывели на сцену категории работников, существенно изменившие трудовой контингент и обусловившие непредусмотренные изменения классовых отношений с властными структурами. К этому следует добавить массовое вхождение женщин в мир труда рабочих. Этот пункт необходимо подчеркнуть, поскольку участие женщин в производстве выходило далеко за пределы их традиционной занятости в текстильной промышленности и в качестве обслуживающего персонала. В 1913 г. в крупной промышленности, главным образом в текстильной отрасли, женщины составляли 24,5 % рабочей силы. В 1928 г. число женщин в категории «рабочие-служащие» возросло до 2 795 000 и достигло 13 190 000 в 1940 г., или 39 % среднегодовой рабочей силы (43 % в промышленности). Аналогично их число увеличилось в тяжелой и добывающей промышленности. Можно сказать, что роль женщин в индустриализации страны стала решающей.

Но эти знаменательные перемены, на первый взгляд кажущиеся прогрессивными, были искажены явлениями, делавшими эмансипацию сомнительной. Новое положение в промышленном секторе, преобладание в медицине, начальной школе и средней школе, одинаковая возможность (наравне с мужчинами) получить образование, увеличение числа женщин-лаборанток в научно-исследовательских лабораториях - были, конечно, достижением. Но вместе с тем женщины практически не имели доступа к административной власти, в том числе в больницах и школах, где составляли подавляющую часть служащего персонала; они были всецело исключены из политики (помимо отдельных постов, ради чисто символического присутствия во власти).

Неравенство полов было очевидным. Более того, многие работы в тяжелой промышленности и других отраслях производства часто производились без механизации и требовали немалых физических усилий. Непосильные для женщин условия труда оказывали вредное влияние на рост рождаемости и увеличивали число абортов. Ситуация была отягчена еще и тем, что ничего не было сделано для того, чтобы снять с женщин тяготы ежедневного труда в семье. Цена, которую женщины заплатили за выход на рынок труда, оказалась чрезвычайно высокой. Патриархальные традиции в обществе были очень глубокими и в равной степени пронизывали весь советский истеблишмент, день ото дня становившийся все более консервативным.

Статистические данные за период 1928-1929 гг. представляют собой более «трезвые» оценки, чем результаты переписи 1926 года. Но поскольку наша цель - прежде всего показать интенсивность перемен, а не их статистическую «физиономию», мы будем (здесь и далее) пользоваться сведениями разных авторов[1-20], взятыми из различных источников, даже если эти данные и оценки не всегда совпадают между собой.

Служащие - специалисты - интеллигенция. Qui pro quo. Термин служащие широко применялся ко всем, кто не вписывался в категории рабочих и крестьян, и был достаточно неопределенным. Адекватно он подходил лишь для тех, кто трудился в учреждениях.