Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - [67]
Сюжеты о борьбе женщин за право быть наравне с мужчинами прослеживаются во многих фильмах 1930–1950-х гг. Об этом картины «Чудесница» (реж. A. Медведкин, 1936); «Богатая невеста» (реж. И. Пырьев, 1937); «Бабы» (реж. B. Баталов, 1940); «Свинарка и пастух» (реж. И. Пырьев, 1941); «Свадьба с приданым» (реж. Т. Лукашевич, Б. Ровенских, 1953) и др. Пропагандистский контекст этих лент очевиден, но нельзя отрицать и того, что в условиях колхозной жизни женщина попадает в новую социальную среду, где имеет возможность примерить разные социальные роли – «ударницы», «учительницы», «председателя», «бригадира», «трактористки», «агронома» и проч. Женщина становится равноправным членом сельского общества, но для этого она должна отстраниться от семейных дел и включиться в общественную работу. По воспоминаниям крестьян, «женщины в 20-е годы дома сидели, боялись мужу слово поперек сказать. Били их мужья сильно. А потом, когда сами работать начали, так уж не так от мужа зависеть стали, так могли и слово свое сказать»[247].
Семья на фоне процесса становления колхозного строя и движения к новой жизни уходит на задний план. В большинстве картин, особенно комедий, практически отсутствуют семейные сцены[248]. Наиболее востребованными в сталинском кинематографе были свадебные сюжеты. Причем особой популярностью пользовались образы девушек-ударниц, для которых счастливая семейная жизнь становится наградой за ударный труд («Гармонь», реж. И. Савченко, 1934; «Богатая невеста», «Трактористы», «Свинарка и пастух», реж. И. Пырьев; «Станица Дальняя» реж. Е. Червяков, 1939 и др.). В фильмах 1930-х гг. присутствует образ счастливой колхозной деревни, имеющий целью формирование позитивного отношения к коллективизации и колхозному строю, к политике советской власти в женском вопросе.
Кадр из фильма «Бежин луг», реж. С. Эйзенштейн, 1935–1937
В «колхозных» фильмах 1930-х гг. практически отсутствует тема детства. Дети присутствуют в кадре, но как фон – они еще не стали героями колхозной битвы за урожай. Исключение составляют фильмы о классовой борьбе, участниками которой были дети. В фильме «Бежин луг», сохранившемся в отдельных кадрах (его съемки не были завершены), классовая борьба представлена через противостояние отца и сына-пионера. В основе сюжета – реальная история убийства кулаками в уральском селе Павлика Морозова, сообщившего в сельсовет о сговоре своего отца с врагами коллективизации. Классовая борьба разрушает семью, а дети становятся солдатами революции.
В годы Великой Отечественной войны тема принесения семьи в жертву высшим целям получает продолжение в оборонных фильмах, среди которых картина «Мать» (реж. Л. Луков, 1941). О борьбе женщины против традиционных семейных устоев за свободный труд в предвоенном колхозе рассказывает фильм «Годы молодые» (реж. Г. Гричер-Чериковер и И. Савченко, 1942).
Среди немногочисленных послевоенных фильмов на сельскую тему – комедия И. Пырьева «Кубанские казаки». В основе сюжета – сватовство механизатора к девушке – герою труда, и романтические отношения председателя и председательницы передовых колхозов. Изначально семейные статусы основных героев фильма не определены, и только к концу фильма они находят своих брачных партнеров. Фильм отражает восприятие послевоенного времени как нового этапа не только в истории страны, но и в судьбах людей.
Начиная со второй половины 1950-х гг. на первый план в сельских фильмах вместо прежних производственных постепенно выходят проблемы семейные. При этом одной из магистральных становится тема женского одиночества. Образ крестьянки, потерявшей в годы войны мужа, а нередко сыновей и братьев, – центральный в деревенском кинематографе[249].
Среди наиболее известных фильмов на эту тему можно назвать картину Ю. Егорова «Простая история» (1960), в которой рассказывается о судьбе вдовы Александры Потаповой, ставшей председателем разоренного войной колхоза. У нее нет детей, от прежней семьи осталась только старенькая мать и фотографии мужа, погибшего на фронте. Таких женщин в деревне много, у них мало шансов снова выйти замуж, так как мужчины либо погибли, либо ушли на заработки в город. Родить ребенка – тоже проблема, внебрачные связи осуждались деревенским сообществом[250]. Фактически их удел – это тяжелая работа, а понятие «счастье» связывается не с личной жизнью, а с общественным признанием. В конце фильма наградой и утешением для Александры становятся любовь и уважение односельчан.
Похожий пример вдовьей доли можно увидеть в фильме «Журавушка» (1968, реж. Н. Москаленко), поставленном по повести М. Алексеева «Хлеб – имя существительное» и ставшем в 1969 г. одним из лидеров советского проката (37,2 млн зрителей). Героиня фильма, молодая вдова, любит и ждет своего пропавшего на войне мужа. Созданный Л. Чурсиной образ приобретает эпические черты и воспринимается как символ русской женщины, которая остается верной памяти мужа, отказывается от повторного брака и остается в одиночестве. Свое счастье она также находит не в личной жизни, а в любви к сыну и служении своему делу.
Вопреки этим по-своему жизнеутверждающим киноисториям судьба военных вдов была более трагичной: в опустевших деревнях их ждала одинокая старость. Спасением для них становится не любовь или семья, а вдовья дружба. Подобную историю, основанную на реальных событиях, рассказывает картина реж. С. Микаэляна «Вдовы» (1976). Героини фильма – баба Шура и баба Лиза, потерявшие в войну мужей и братьев, живут вместе в одном доме, решая нелегкие бытовые проблемы с ремонтом дома и ведением хозяйства. Помимо дружбы их объединяет память о двух солдатах, погибших в 1941 г. в бою за деревню. Решение властей перенести в районный центр солдатскую могилу, за которой вдовы ухаживали тридцать лет, воспринимается ими как трагедия. Пространство их личной жизни окончательно разрушено, у них ничего и никого не осталось.
