Соучастник - [15]

Кажется, Колупан всерьез напуган.

— У вас есть основания кого-то опасаться?

Разворачивая лодку, Сгибнев криво усмехнулся:

— Начальник... Если ты в самом деле начальник — не нужно играть в деток. А если по мою душу — стреляй. Стреляй, я отвернусь.

Отойдя метров на пять, Колупан обернулся. Изучающе посмотрел на Косырева.

— Ладно. Если хотите говорить — поговорим на берегу.

На секунду Косыреву стало жалко этого человека. Но жалость эта сейчас совсем ни к чему. Он тут же постарался подавить ее. Неизвестно, кем окажется. Колупан на самом деле. Скорей всего, даже почти наверняка, он до сих пор как-то связан с Гусевым.

— Давайте к берегу.

Он дал газ, Колупан налег на весла. Выбрались на берег, подошли к сараю. Сгибнев приоткрыл уже знакомую Косыреву дверь, кивнул:

— Прощу.

Паясничает. И, кажется, заметил его колебания.

— Не бойся, начальник, никого там нет. Смотри, я вхожу.

Колупан вошел, похлопал по стене за дверью, все еще паясничая:

— Пустая комната. Прошу.

Косырев вошел. Колупан кивнул на кровать, они сели. Помедлив, хозяин смахнул со стола крошки.

— Спрашивай, начальник.

Колупан смотрел, не отводя глаз. Почему же он в, колонии пресмыкался перед Гусевым? Почему сейчас живет так, будто ему на все наплевать?..

— Хорошо, Сгибнев. Я спрошу вас в открытую и попрошу такого же открытого и честного ответа. Вы сейчас связаны с Гусевым?

Колупан укоряюще покачал головой— не дело спрашиваете.

— Хорошо. Вы знаете хоть что-то о его возможном присутствии здесь?

Губа Колупана чуть шевельнулась. Это получалось у него непроизвольно, как понял теперь Косырев — в минуты волнения чуть приподнималась верхняя губа.

— Так как же, Сгибнев?

— Ведь если я скажу правду — вы мне все равно не поверите. Вас эта правда не устроит.

— Мне всегда казалось, правда человека устроит. Только если это настоящая правда.

— Гражданин майор, не связан я с Гусем. Никак не связан.

— Слишком многое свидетельствует о другом.

— Почему я дрожу? Почему коленки у меня подгибаются? Гражданин майор?

— Боитесь разоблачения, если вступили в конфликт с законом...

— Зона — она известна. Эта боязнь еще не боязнь.

— А что же боязнь?

— То, что тебя каждый день шлепнуть могут.

— Вы что-нибудь сделали, что так боитесь?

— Сделал... Да в том-то и петрушка, что ничего я не сделал. Сижу себе тихо. Но ведь уверен — Гусь рядом, кружит где-то. А потому торчу я, поймите, гражданин майор, на краю смерти торчу! Не мне же вас учить. Он меня знает как облупленного. Знает, что и вы знаете, что я был у него на побегушках в зоне. Что-то сварганил Гусь, если прячется. Боюсь — свалит Гусь все на меня, подкинет вещдоки, пришьет — и конец.

Все, что сейчас сказал Колупан, могло быть правдой. А если это придумано, то придумано довольно искусно. Но между тем допустили, что Сгибнев сейчас не лжет.

Колупан усмехнулся чему-то своему.

— Не верите, гражданин майор. А я боюсь, поймите. Боюсь, за живот собственный боюсь. И жизни мне здесь нет и не будет.

— Почему же вы отсюда не уедете?

Сгибнев оскалился, и Косыреву показалось, что сторож чувствует себя неуверенно, не нащупает естественный тон, колеблется.., и злится.

— А куда? Кому я такой нужен?

И все-таки Колупан сейчас что-то от него скрывает.

— Хорошо, Сгибнев. Будем считать, что я вам верю. Хотя оснований для этого у меня немного. Еще раз, чтобы закончить эту тему: как я вас понял, за все время работы вы ни разу не заметили даже намека, на появление здесь Гусева? Так или не так?

Колупан посмотрел на него исподлобья. Да, взгляд у этого человека тяжелый, и почти наверняка он сейчас что-то недоговаривает.

— Нет, не заметил. Но чувствую, что он тут бывает. Чувствую, понимаете?

Косырев встал. В любом случае он должен вести себя так, будто во всем верит Колупану.

— Хорошо, Виктор Кириллович. Спасибо за откровенный разговор.

Колупан отвел взгляд, буркнул:

— Спасибо вам. Что выслушали.

— Значит, если вы вдруг что-то вспомните дополнительно, уж не говорю — заметите, увидите, услышите насчет Гусева,— немедленно сообщите мне. Мы ищем Гусева, и нам важна любая информация. Понимаете, Сгибнев?

Колупан пропустил Косырева в дверь. Они прошли несколько шагов, и только после этого сторож сказал нехотя:

— Чего уж тут не понять.

Дойдя до берега, они вместе столкнули катер в воду. Не дожидаясь, пока Косырев заведет мотор, Сгибнев кивнул, повернулся и тяжело зашагал назад, к складу.

Туман был все еще густым. Косырев потянулся, чтобы включить мотор, и заметил, что катер сносит вниз по течению. Опустил руку в воду — тянуло довольно сильно. Ведь он и хотел вот сак, с выключенным двигателем, идти сюда, к лесоскладу. Значит, сейчас самое время попробовать так же незаметно подойти к Зеленому Стану. Он взялся за штурвал, чуть повернул его, направляя катер в протоку. Сквозь туман было видно, как слева, метрах в двадцати, тянется остров: вверху, в просветах тумана, несколько раз мелькнули верхушки сосен. Потом сосны исчезли — значит, остров кончился. Косырев повернул вправо и через минуту' почувствовал толчок. В густой серой измороси разглядел на пологом берегу бурьян, пни, маленькие елочки. Зеленый Стан. Пустошь. Прыгнул в воду, увязая в песке, напрягся, схватился за борт, пытаясь вытащить катер. Катер был тяжелый и поддавался с трудом, а он хотел рывком затянуть его подальше. На берегу потоптался, проверил сапоги. Как будто не промокли. Вгляделся: да, сейчас он должен быть где-то возле пригорка Улановых. Двинулся сквозь туман, забирая в сторону, и чуть не уткнулся в бревна, сложенные в накат. Торец одного из срубов. Прислушался: в срубе и вокруг было тихо. Вряд ли сейчас кто-то может быть там, внутри, но правая рука поневоле потянулась под куртку, к кобуре. Он бесшумно пошел вдоль стены. От угла крыши вверх уходил, исчезая в тумаке, телефонный провод. Значит, это тот самый сруб у подножия пригорка, ближний к скамейке. Вот и дверь пять плотно сбитых толстых досок с глазком в виде сердечка в средней. Толкнул. Дверь распахнулась внутрь с тягучим скрипом. Вошел, огляделся. В помещении было полутемно, пахло нежилью, сыростью, землей. Пол устлан порыжевшими еловыми лапами. Вдоль стен стоят двухъярусные нары. Тишина. Кажется, никого нет. Он посчитал — нар всего двадцать, по десять с каждой стороны. В этом срубе точно сейчас никого нет — и давно не было. Он прошел к дальнему углу, Сверху, прибитый металлическими скобочками к бревнам, тянулся вниз двойной телефонный провод. Заканчивался он голубой квадратной трехштекерной розеткой, укрепленной на бревне в полуметре от пола, Косырев присел. Обычная розетка — чтобы подключать к такой телефон, достаточно воткнуть штепсель. Ни на розетке, ни на бревнах не было никаких подозрительных следов, но для верности он тщательно обследовал голубой прямоугольник и часть бревна около него. Ничего не найдя и покончив с этим, вышел из сруба. Справа, видимые уже сквозь поредевший туман, тянулись растущие у основания пригорка кусты. Да, ему необходимо встретиться с Наташей и поговорить с ней один на один, без брата. Брат, конечно, вполне может ходить сейчас где-то по заказнику. Тут же вспомнил собака. Представил себе настороженные глаза, следящие за каждым его движением, оскаленные клыки. Малоприятное переживание. Но выход один: быть настороже. Он стал подниматься, плотно вставляя сапоги в неровности склона