Сотвори себя - [4]
Пусть, пусть забавляется. Не выйдет по его, наглец! Она уедет из Крутояровки куда глаза глядят, плюнет ему в лицо, если он всерьез будет приставать со своей гадкой любовью, погубит саму себя, но не позволит ему прикоснуться к ней…
«Не ерепенься — все равно станешь моей женой…» И как язык у него не отсохнет такое молоть… И голос не онемеет. И кровь не заледенеет в жилах. А может, это просто шутка?
Целый день работала, а глаза не высыхали от слез… Неужели?.. Разве для этого ничтожного человека берегла она себя? Боже, если ты есть на небесах, избавь от несчастья…
Коль судьбой предначертано, чтоб погиб Левко в Германии, коли, вернувшись, разлюбит, не пожелает взять ее, Лиду, в жены, она смирится с неизбежностью и будет в одиночестве нести свой тяжкий крест… На все согласна — только бы окольною дорогой обойти охальника Жгуру.
— Чего нос дерешь, Лидка? — приставали молодухи. — Левка не дождаться, а Гришка учует, что в сердце твоем пустота, и покажет пятки. Выходи за него, не прогадаешь! Парень с головой. Инвалидность пустяковая. И обнимет, и приласкает… Не проворонь, дуреха!
А Григорий гнул свое настойчиво, даже назойливо, просил ее руки. Льстиво уговаривал, угодничал, уверял, что любит ее без памяти, жить без нее не может. Падал на колени, как перед иконой, а в глазах искры слез… Умирал по ней Жгура, а она была бесчувственна и глуха…
Будто облака в небе, проносились дни, недели, месяцы, а Лида все избегала встреч, пряталась, в разговоре отмалчивалась. Не могла переступить через саму себя — Левко властвовал ее душой.
И тогда начал Жгура действовать напролом. Прибегнул к угрозам. Пошел к матери, Марьяне Яковлевне, и предъявил категорический ультиматум: «В случае отказа я сам себя и белокосую ведьму застрелю из ружья…»
Не помогло и это. Не устрашились угроз мать с дочкой.
Тогда пустился Григорий на новые уловки:
— Шут с тобой, Лидка, оставайся в старых девках! Я себе найду и красивее, и умнее…
И так день за днем, прибегая к хитростям, сломил наконец девичье упрямство…
Лида не помнит, как все произошло. Наступило будто помрачение. Охватила вдруг боязнь: а что, если и в самом деле может засидеться в девках, не выйдет замуж совсем?.. Позорище! И согласилась, как в омут бросилась.
Обезумевший от радости Григорий пошел вокруг нее вприсядку.
И не успела сна оглянуться — появилась на свет синеглазая дочурка Оля… Растерялась, сникла поначалу, потому что наивно верила, что дети рождаются от великой любви, а здесь дал жизнь ребенку совсем чужой ей человек.
Зато Жгура был на седьмом небе от счастья. Возился с девочкой каждую свободную минуту. Вырезал ей из дерева забавных человечков, зверюшек: медвежат, зайчат… В ответ на эту привязанность благодарные ручонки тянулись к нему, обнимали его огрубевшую шею, трогали колючие, часто небритые щеки. Жгура замирал от счастья.
Лида на какое-то время отошла у него на второй план, тут она, и вроде бы нет ее рядом. Вспоминал о белокосой ведьме лишь тогда, когда хотелось есть или надо было постирать рубашку.
…Долго еще стояла Лида в чулане, наблюдая в одноглазое оконце за мужем. Что-то невероятное, должно быть, стряслось с ним… Таким удрученным она никогда еще не видела его. Рванулась было к двери, чтобы спросить, в чем дело, но тут же остановилась: все равно ничего не скажет. Если сочтет нужным, сам раскроет душу.
Вошла в хату. Заглянула на печку к Оле:
— Смотри, дочка, не раскрывайся. Разогреешься на печке, простуда и отойдет.
Вскоре на веранде послышались шаги Григория. Распахнув дверь в комнату, остановился на пороге пошатываясь, будто пьяный, наигранно-торжественно проговорил:
— Пляшите, Лидия Кирилловна, от счастья!
— Ты это о чем? — пристально посмотрела она на его посеревшее лицо.
— Танцуй, говорю! Твой Левко возвратился из пекла… Из Германии!
И больше ничего не слышала Лида, ничего не видела: ноги подкосились… И она в бессилии опустилась на пол.
С распущенными светлыми волосами, в легкой кофточке, испещренной золотистыми пчелками, она была похожа на девочку-подростка, вдруг споткнувшуюся о высокий порог и растянувшуюся тут же у двери.
Григорий, как заведенный, зачерпнул воды из ведра ковшом, попавшимся под руку, и принялся медленно тонкой струйкой поливать на лоб, на грудь жены.
Лида раскрыла глаза, будто пробудилась от кошмарного сна… Тяжело дыша, чуть приподнялась, оглянулась вокруг, соображая, что же с ней случилось, и уставилась помутневшими глазами на Григория:
— Прости…
— Изменила?
— Кому? — испуганно вырвалось у нее.
— Мне! — как выстрел, прозвучал выкрик.
— Нет… Нет… Левку я изменила…
ГЛАВА ВТОРАЯ
В воздухе сеяла густая изморось. В этих мелких капельках, падавших с высоты, утонуло небо, солнце, земля. Покрытая лужами дорога, пролегавшая около двора, лениво петляла куда-то в беспросветную даль.
Дрожали под холодным дождем нагие деревья, хмуро сутулились вдовьи землянки, сиротливо жались к пепелищам, будто хотели согреться…
Уже две недели крутояровцев не выпускает из своего плена осенняя слякоть.
На плоском взгорье красовалась пестро разрисованная хата-светлица Григория Жгуры.
По собственному проекту соорудил он горницу-хвастунью, увенчал ее жестяным петушком.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.