Сорок роз - [74]
— Доброй ночи, любимый!
— Я тебя тоже, — бормотал он.
На последнее воскресенье сентября Макс уговорился с мясником пойти в горы, и, хотя радио упорно предупреждало о ненастье, ни тот ни другой поход откладывать не собирался. Рано утром к пристани подошла моторка, Мария вышла на террасу, а мальчуган проводил папу к берегу. Мужчины пригнулись за ветровое стекло, придерживая картузы, моторка помчалась прочь, а они даже не оглянулись. Мошкара толклась у самой земли, и Мария снова и снова слышала знакомый с детства предостерегающий шум: рыба выскакивала из воды и опять с плеском шлепалась в озеро. Небо почернело, и вскоре волны вспенились так же высоко, как в тот день, когда задувал фён и Майер впервые появился в доме Кацев. Потом грянули молнии, гром, колокола, сирены — ужас! Одна из самых жутких гроз за многие годы. В пять Мария позвонила в полицию, в шесть — в горноспасательную службу, а затем, по совету спасателей, на несколько станций канатной дороги, но никто не мог ей сказать, что случилось с двумя альпинистами — последним их видел смотритель одной из горных хижин, еще задолго до полудня, они тогда поднимались на трехтысячник.
Когда она вошла с мальчуганом в ателье, уже темнело.
У внутренней стены стоял рояль, у окна — кресло.
Секунду-другую Мария медлила в нерешительности. Она пришла сюда, потому что в гостиной стало невмоготу, невыносимо слышать тиканье часов, а тем паче их бой, звучавший все тягостней, все фатальней. В распахнутые окна ателье веяло прохладой, и каждая капля, что срывалась из переполненного кровельного свеса, звенела угрозой, от которой у Марии перехватывало дыхание. То, что освежило землю, для обоих альпинистов, для Макса и мясника, могло означать смерть. Без четверти десять, в эту пору все уже дома.
— Пойдем, — сказала она мальчугану, — давай еще раз позвоним в полицию!
Стоп! Что это было — телефон? машина? моторка?
Нет, снова и снова самообман, всякая надежда угасла, и рояль, подобно далеким горам, обернулся в темноте мрачной громадой. Уйти назад, в гостиную? Там караулят часы. Наверх?
— Да, идем, уложу тебя в постель.
Она засмеялась. Малыш взобрался на круглый табурет, а оттуда на крышку рояля и, гордый своим умением, включил голубовато-зеленое бра. Мария нервно вытащила из пачки очередную сигарету, бросилась в старое кресло, затушила окурок, подбежала к роялю, схватила мальчугана на руки и сказала:
— Нет, играть я не стану. С этим покончено.
Больше никогда!
Но Боже ты мой, внезапно она открыла крышку, взяла аккорд, сыграла арпеджио, которое ненароком вылилось в мелодию. Как защититься? Это сильнее ее. Это власть другой жизни, веление изнутри, и Зеркальной Марии оставалось только подчиниться Марии Звездной.
Мальчуган хихикнул.
Она посадила его себе на колени, шепнула:
— Раньше я была довольно хорошей пианисткой.
— Ты?
— Да, я. Когда я ошибалась, твой дедушка сразу меня прерывал — свистом! Вот так надо, мадемуазель, вот так!
Мысль, что мама могла когда-то быть молодой, словно бы насмешила малыша. Он захлопал ладошками по клавишам, задрыгал ножками, засмеялся. Мария скинула туфли, поставила правую ногу на педаль. Не делай этого, повторила Зеркальная Мария, но другая, та, что внутри, будто лунатик, вытянула руки, пальцы опустились на клавиши, и вдруг она почувствовала, как под тяжестью сынишки из табурета в нее проникает что-то жаркое, возбуждающее. Она горела. Все горело. Позвоночник у нее извивался змеей, груди распирали ткань блузки, и меж тем как за пределами круга света комната погружалась в ночь, она чувствовала и сознавала, что ее жизнь, подобно шубертовской сонате, протекала в прочных берегах. Существовала некая высшая гармония, соразмерность становления и гибели, прекрасного и страшного. То, что не сделано ею самой, удастся мальчугану. Он унаследовал талант, музыкальный талант Кацев, и станет успешным пианистом, она чувствовала, она знала. Прочь эту сонату в ля миноре, прочь! Лучше мажорную! Смотри, в второй части самое главное — portamento! Перед паузой надо сократить четверть тона… а с восьмушками-затактами снова позволить музыке дышать… Да, вот так! Хорошо! Осторожно, здесь выдох, энергичный удар не нужен, нужно замирание. Ну, попробуем!
Они попробовали.
Пусть музыка дышит!
Вот так…
…и мальчуган, в кольце подвижных маминых рук, плыл-скользил по волнам музыки, а меж темных ночных берегов бухты взошли в черном зеркале звёзды… мясник!
Мясник!
В полосе света, падавшей внутрь из гостиной, стоял мясник, обхватив громадной ручищей ледоруб. Куртка порвана, по лицу вязкой кашей течет маска из масла, грязи и крови. Нет, это не мясник, не мясник…
— Я чуть не погиб, а вы на рояле играете!
— Макс, ну наконец-то!
Он стоял, опустив руки.
Она сунула ноги в туфли на высоких каблуках.
Макс издал странный звук, точно раненое животное.
Она закрыла крышку рояля, соскользнула с табурета, выключила лампу. Макс посторонился, и Мария покинула ателье, обронив, что он опоздал на несколько часов.
Мальчуган пошел за ней.
Затем они услышали жуткий грохот. Майер как подкошенный во весь рост рухнул на пол.
Томас Хюрлиман (р. 1950), швейцарский прозаик и драматург. В трех исторических миниатюрах изображены известные личности.В первой, классик швейцарской литературы Готфрид Келлер показан в момент, когда он безуспешно пытается ускользнуть от торжеств по поводу его семидесятилетия.Во втором рассказе представляется возможность увидеть великого Гёте глазами человека, швейцарца, которому довелось однажды тащить на себе его багаж.Третья история, про Деревянный театр, — самая фантастическая и крепче двух других сшивающая прошлое с настоящим.
Новелла известного швейцарского писателя Томаса Хюрлимана (р. 1950) переносит читателя в чарующую атмосферу древней монастырской библиотеки, где проводит свои последние каникулы главный герой книги, вчерашний школьник, готовящийся к поступлению в духовную семинарию.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Роман выстроен вокруг метафоры засушенной бабочки: наши воспоминания — как бабочки, пойманные и проткнутые булавкой. Йоэл Хаахтела пытается разобраться в сложном механизме человеческой памяти и извлечения воспоминаний на поверхность сознания. Это тем более важно, что, ухватившись за нить, соединяющую прошлое с настоящим, человек может уловить суть того, что с ним происходит.Герой книги, неожиданно получив наследство от совершенно незнакомого ему человека, некоего Генри Ружички, хочет выяснить, как он связан с завещателем.
«Текст» уже не в первый раз обращается к прозе Паскаля Брюкнера, одного из самых интересных писателей сегодняшней Франции. В издательстве выходили его романы «Божественное дитя» и «Похитители красоты». Последняя книга Брюкнера «Мой маленький муж» написана в жанре современной сказки. Ее герой, от природы невысокий мужчина, женившись, с ужасом обнаруживает, что после каждого рождения ребенка его рост уменьшается чуть ли не на треть. И начинаются приключения, которые помогают ему по-иному взглянуть на мир и понять, в чем заключаются истинные ценности человеческой жизни.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…