Соломенный кордон - [87]

Дождь перестал так же неожиданно, как начался. Сразу затих ветер, и сквозь темные клубящиеся тучи стали пробиваться яркие лучи заходящего солнца.

Показалась какая-то деревня. Клим зашагал еще шире. Я едва успевал за ним.

— Куда это ты так мчишься? Здесь, наверно, тетка твоя живет?..

Он остановился, поскреб затылок и почти с отчаянием крикнул:

— Но есть же тут какая-нибудь столовка?!

— В такой деревне ресторан должен быть... Сворачивай вот к этой большой избе, хоть хлеба и молока купим.

Я постучал в широкую дверь.

— Хтой-то там? — услышали мы звонкий девичий голос.

— Откройте, — толканул дверь, но она не открылась. — Ну, отпирайте.

— А хтой-то?..

— Тьфу ты, черт возьми! Открывайте! Не съедим же вас!..

— Да здесь же открыто. Щеколду троньте.

Тут я увидел рядом с дверной ручкой шляпку ржавого гвоздя. Придавив ее, открыл дверь.

Посреди просторной избы с половой тряпкой в руках стояла девушка. Вдоль стен в несколько рядов громоздились длинные лавки и старые, ободранные стулья, за бархатной занавесью возвышался деревянный помост — сцена.

Мы поздоровались, и Клим стал расспрашивать девушку, где бы купить поесть.

— Лавка сегодня закрыта. Продавщица уехала в город за товаром.

После сказанного я видел, как у Клима отвисла челюсть и он растерянно повел глазами в мою сторону:

— Вот это попались!.. Хотя бы хлеба где-нибудь достать... Жрать хочу невыносимо!..

Девушка хмыкнула, потом положила тряпку в ведро и, вытерев руки о подол темного фартука, сказала:

— Идемте, я вас покормлю...

— Пойдемте! — поспешно согласился Клим,

Мы прошли улицей к низенькой, крытой старой соломой избе, из почерневших и потрескавшихся бревен то и дело вылетали осы. Маленькие окошки, обведенные синей краской, почти закрывали густые кусты сирени.

Клим тронул меня за руку и, кивнув в сторону девушки, шепнул:

— Ну и страшна-а бродя-га!.. Бывают же исключения...

Действительно, девушка была очень нескладна. Широкоротая, с крупным вздернутым носом, большими серыми глазами, плечистая, с сильными мужскими руками.

Она открыла избу и пригласила нас войти.

В избе мы сели на деревянную скамью.

— Мы даже не знаем, как вас зовут.

Девушка улыбнулась, обычно такие улыбки рисуют карикатуристы — до ушей.

— Да как-нибудь называйте.

— Ну, все-таки?

— Лилия.

Если бы я не ущипнул Клима, он бы расхохотался.

— Будь приличным гостем! — тихо сказал я ему.

— Ну, и цветочек, доктор!..

В избе было очень чисто. Белые, хорошо подсиненные стены, снежные, расшитые сказочными узорами полотенца висели над аккуратными рамками семейных фотографий.

Мы помыли руки, Лилия накрыла на стол. В избе запахло свежими щами, молодыми огурцами. Через несколько минут она принесла из погреба молоко и квас.

— Пейте, что понравится.

Пока мы ели, Лилия не отходила от стола, предлагая нам то яичницу, то тушеное мясо.

После обеда мы попытались с ней расплатиться, но она даже обиделась.

— Что вы, ребята, да разве так можно-то. Я к вам по-простому, авы мне деньги, спрячьте их, ради бога!.. — И, чтобы как-то замять неловкость, она спросила о нашей машине. — Далеко вы застряли?

— Какой там далеко, здесь, за деревней. Вот часик передохнем, и надо вытаскивать.

— Идемте со мной. У нас в клубе за сценой есть два старых дивана. Отдохнете, а вечером у клуба соберутся ребята. Попросите нашего тракториста, он вас вытащит.

— Это хорошо придумано. Я так устал... — признался Клим.

Когда мы проснулись, на дворе было уже темно. В приоткрытую дверь проникал электрический свет, слышался смех, кто-то пытался сыграть на баяне вальс «Амурские волны». Вместо Клима на соседнем диване лежал футляр, похожий на чемодан средних размеров. Я вышел на улицу. Недалеко от порога избы на столбе ярко горел фонарь. Множество ночных бабочек и метеликов кружилось вокруг него, иногда о стекло, словно маленький камешек, бился жук.

Мой напарник сидел у самого столба на скамейке и пиликал на баяне. Делал это он с весьма серьезным видом, вокруг стояли деревенские парни и девчата, было заметно, что старание горе-баяниста забавляет их.

— Доктор, — увидев меня, заговорил Клим, — а ведь я когда-то неплохо играл на таком «ящике». Черт возьми, все позабыл!..

— Я не сомневался в твоих способностях, но сейчас отдай кому-нибудь этот ящик. Пора выручать машину, а то у нас будут большие неприятности.

— Погоди! Лилия обещала познакомить меня с трактористом. Он выдернет машину за полминуты. В таких делах положись на меня, все будет в порядке! Завтра прикатим на место. Сегодня большой престольный праздник. Здесь такие чудеса будут. Ты же ни разу «мотаню» не видел...

Меня поразила безответственность Клима.

— Ты уверен, что от нашей машины хоть мост останется?

— Чудак ты, доктор, кому она нужна...

Тем временем баяном завладела Лилия, сделав несколько переборов, заиграла страдание. На средину круга вышли две девушки, задробили каблуками, одна тоненьким голоском запела:

Самолет летит,

Ох, колых-колых,

Ребята хитрые,

А мы хитрее их.

Другая тут же ответила:

На горе стоит

Каша рисова,

А у ребят любовь

С альбома списана.

Клим засиял, подбоченился, выставил вперед острое колено: