Соломенный кордон - [61]

— Как зачем, верни он тебе сеть — ты ее завтра же опять поставишь. Он за порядок отвечает.

— Все мы отвечаем!.. — Василий энергично рубанул воздух рукой. — Что он, один за этим порядком смотрит? Есть окромя его. Взять хотя бы того инспектора, который до него был. При том вся деревня рыбу ела, еще и продавали. А этот сам не гам и людям не дам.

— Оттого, что честный человек, и его за это уважают.

— Держи-кось, вот! — Василий свернул большой кукиш и сунул в мою сторону. — Зауважали. Как съехал с кордону лесник, так он и кинулся вон из деревни. Думаешь, весело ему одному-то в лесу? Небось не сладко. А все оттого, что «зауважали» его. Жинка и та с ним не живет.

— Злой ты человек.

— Это почему я злой?!

— Так мне кажется.

У развилки машина остановилась. Василий слез первым, я за ним. Он пересек дорогу и направился к большим суковатым ветлам, под которыми плескалось целое море воды.

Рядом с ветлами на бугорке сидело несколько женщин. Они оживленно о чем-то болтали, смеялись.

Я остановился у ветел. Такого разлива мне не приходилось видеть за всю свою жизнь. Там, где была роща, прямо из воды торчали деревья и кусты, залиты водой поля, луга, а вдали, словно корпуса барж, — избы. То тут, то там, белея, плавали разного размера куски льда.

Я поздоровался с женщинами, стал присматриваться к ним,

Василий потеснил крайнюю из женщин, сел рядом на солому. Те некоторое время помолчали, покосились на Василия, в мою сторону и продолжили разговор. Речь шла о половодье.

— Ночью я проснулась, на пол ступила и вскрикнула. Вода холодющая — по щиколотку... — рассказывала молодуха в сером платке.

— А у меня другие дела, — перебила ее старуха в вельветовом пиджаке, с широким утиным носом, — у меня вода из саду к дому прет, а в саду-то кобель на цепи. Вот он как взгромыхал цепью-то, все на будку кидался, все норовил взобраться на нее. А цепь-то мешает, он и давай скулить.

— Ты отвязала бы его, Аклунья, — подсказала молодуха бабке.

— Я же его боюсь. Он ведь чистый волкодав, всех рвет! Ты же знаешь моего кобеля. Я ему когда жрать даю, чугунок с кашей граблями пододвигаю...

Светлый весенний день тускнел. Тяжелые темные тучи, клубясь, надвигались со стороны воды.

— Где же лодочники? — заволновались женщины. — Хоть бы Сапрон приплыл.

— А что, и Сапрон Терентьевич подплывает? — спросил я.

— Показывается, — ответила бабка Аклунья. — А вы, чай, к нему на постой?

— К нему.

— И какой интерес. Шли бы ко мне, — предложила она. — У меня и чистенько, и натоплено, и продукт всякий есть.

— Кобеля вашего боюсь, — пошутил я.

— А что его бояться, он на цепи прикованный.

— Нет, спасибо.

— Скажешь потом спасибо. Горница у меня просторная, светлая, постели пуховые, — уговаривала она. — А кобель, он в саду хозяйничает, брешет редко, не докучает.

— И где запропастились эти лодочники? — сердился Василий. Встал и, приложив руку козырьком, стал всматриваться в даль.

И словно в ответ на его нетерпение где-то застучал мотор, и вскоре из-за леса показалась лодка.

— Сколько нас здесь? — Василий стал считать. — Так, всех, значит, не заберет.

— Мы раньше вас ждем. Мы поедем, — сказала Аклунья.

— Мне тоже некогда! — заявил Василий.

— Кто ж это плывет? Ну-ко, Васька, определи, у тебя глаза зоркие. Если это Сапрон, дак он бесплатно повезет, а Козьма — готовьте по пятьдесят копеек.

— Чай, Козьма прет.

— Так я и знала...

К причалившей лодке метнулись женщины, но в эту минуту показалась еще одна лодка. Женщины остановились:

— Мы на следующей, нам не к спеху.

Я и Василий сели на свободные места. Хозяин оттолкнулся веслом, дернул шнур мотора, и, вспарывая встречную волну, лодка пошла от берега.

Я взглянул на хозяина лодки. Он все посматривал в сторону туч, потом повернул к нам рябоватое лицо, сказал:

— Вон где дождь хлещет. Теперь растопит снега в лесу, по оврагам, воды прибавится вдвое.

— А что нам вода, от нее вреда большого не бывает.

Мимо нас прошел катерок.

— Сапрон Терентьевич!

Все проводили его взглядом. Я попытался окликнуть инспектора, но он сидел за рулем хмурый, сосредоточенный. Может быть, я слабо крикнул и из-за шума мотора он не услышал, а может быть, не хотел останавливаться.

— Занимался бы своим делом и не мешал бы людям заработать, — сказал Василий.

— Он ведь добро людям делает, — вмешалась одна из женщин.

— А мы что, не добро делаем? — откликнулся хозяин лодки. — У него и катер, и горючее государственное, вот и выставляется благодетелем.

— Да я что, я так, просто к слову пришлось.

Хозяин лодки посмотрел на меня:

— А вода на глазах прибывает. Сюда шел — вот той березки до сучьев не доставала, сейчас и сучья залило.

Резко налетел прохладный ветер, волна пошла больше с белыми бурунами, из-за этого лодочнику трудно было замечать плывущие обломки льда, он сбавил скорость, повел лодку осторожнее.

Следом за ветром пришел дождь, сильные струи косо захлестали по спинам. Пришлось подымать воротники плащей и садиться к ветру спиной.

Вода закипела, зашумела вокруг. Несколько раз лодка натыкалась на льдины, к счастью, они были небольшие.

Хозяин лодки чертыхался, напряженней всматривался вперед, сожалел, что из-за каких-то двух рублей погнал в такую непогодь.