Соло для оркестра - [154]

— Очень хочется, чтоб у них был отец, но… Могла ли я навязаться здоровому человеку? Я взяла от жизни то, что удалось… Двое здоровых, красивых детей, разве этого мало?

Мальчик был в военном училище, ему нужна была твердая рука, мужской пример. Лаура осталась с матерью — «с ней-то я уж справлюсь, если смерть не помешает…» Смерть подстерегала всюду: за каждым деревом, за каждым кустом, всякий день, всякий час. «Вечером, быть может, начну харкать кровью, к утру опухну, а завтра все кончится. Вот почему, Оля, мне так дорога каждая минута».

Если б не этот призрак за кустом, было бы тут хорошо: солнце, вода, тишина. На озере мелкая рябь, словно оно отзывается на легкое прикосновение ветерка.

— Вечером будет гроза, вот увидишь, — говорит Клара.

Костерок разгорелся, заплясало пламя.

— Все в порядке? — строго проверяет Клара. Дети с удовольствием подчиняются ее приказам.

— Честь имею доложить, все в порядке, генерал, — козыряет Лаура. — Можно в воду? — Она скидывает полотенце, надевает шапочку для купания, из-под нее выбивается несколько кудряшек, а глаза — как зеркала. — Ура!

— Я вам дам «ура», — заворачивает детей Клара. — Сначала остыть, а уж потом нырять! — Даже не умея плавать, она сохраняет тон превосходства перед пловцами.

Наконец дети сбегают к воде. Клара уходит в холодок. Она и тогда, когда мир будет ускользать из рук, не перестанет делать вид, будто все идет по ее приказам. На лбу ее блестят капли пота…

— Последи за ними, ладно? — улыбается она.

Две купальные шапочки, желтая и голубая, ровным темпом удаляются от берега. Ольга смотрит сквозь щелочки полуопущенных век: скоро и она родит ребенка, живого человека. Он будет похож на Петера, будет ходить в детский сад, потом суровой татранской зимой, с замерзшими щечками, дожидаться школьного автобуса. Будет носиться по траве, плавать и… и… Наверное, это будет нелегкая жизнь, но — единственная, и дать ее может ему только она, Ольга, никто, кроме нее.

Она улыбнулась: и этот ребенок обязан своим существованием встрече, что состоялась шесть лет назад, счастливой встрече. «Раз в жизни улыбнулось мне счастье, — говорит себе Ольга, и слова эти — будто из какого-то стихотворения, хотя никак они не подходят к тому, как она живет, до сих пор она никогда так не думала, — один раз улыбнулось мне счастье, разве этого недостаточно?»

Дети уже на середине озера, на минутку у Ольги сжалось сердце: такие маленькие, желторотые, писклявые птенчики — и вот без материнской защиты, далеко от ее рук… Она то и дело замирала в тревоге, пока они не добрались до противоположного берега; тогда встала, замахала им, вызывая их торжествующий ответ. Она махала белым Клариным платком — выдуманная на ходу хитрость, чтобы хоть ненадолго задержать их на том берегу, не дать им, таким уставшим, сразу пуститься в обратный путь. «Отдохните», — громко говорила им Ольга — она училась у Клары внушать свою волю детям, быть матерью, которая знает, чего хочет.

Ибо Клара различала все очень точно и четко, в то время как Ольга видела мир, будто рыба из аквариума, через стекло, когда все двоится, троится, лишенное четких контуров. Клара же не могла себе позволить зря расточать силы: их у нее было мало. Она точно знала, сколько шагов может пройти, сколько минут ей отдыхать и с какими интервалами. И умела сделать так, чтобы никому не надоедать своей усталостью. Она не могла позволить себе тратить ни времени, ни сил, ни денег. На зарплату медсестры кормила двоих детей, дала им все, что нужно, и даже маленькие удовольствия, машину, поездки, спорт, красивую одежду. У нее ничто не пропадало зря: ни самая маленькая тряпочка, ни один геллер, ни одна секунда.

У Ольги уже заболела рука, она перестала махать, девочки снова бросились в воду. Купальщиков было мало: лето кончалось. Лишь несколько закаленных пловцов да эти две сойки. Голубая и желтая шапочки посреди озера, и темп уже не такой ровный, как вначале.

— Оставь их, — сказала Клара, — пусть испытают свои силы.

Ольга повернулась лицом к солнцу, будто загорая, веки ее подергивались. «Пусть за ними следит Клара, у меня не хватает на это нервов». Девочки со щебетом выбрались из воды, отряхнулись, как щенята. Клара ворчала на них:

— Сначала как следует вытереться, досуха, дамы!

Тринадцатилетние «дамы» были похожи на таитянок: загорелые, стройные, только вместо цветочных гирлянд на шее яркие полотенца. Поиграли в бадминтон, погоняли пестрый мяч, то и дело прикладываясь к бутылкам с водой, зажатым между камнями на мелководье.

Ольга собрала посуду, вычистила ее песком. Клара не удержалась от замечания: даже на природе хочешь оставаться образцовой хозяйкой! Образцовая тетя Оля, всегда аккуратная, синий костюмчик, белая блузочка, прямо блеск!

— Ну, ну, не сердись, — отступила Клара, заметив взгляд подруги. — Посмотри, какой сегодня день. — Она повернулась к воде. — Хорошо-то как! Такая роскошь мне и не снилась.

— Роскошь!

— Конечно. Синее небо, зеленый лес. Чудо. Завтра этого уже не будет. Все это надо поскорее впитывать, жадно смотреть, слушать… Ничего не упустить!

— Что ж тут роскошного?

— Роскошь начинается там, где человек имеет возможность помыться несколько раз в день, что необходимо для здоровья…