Командир из уважения к старику внимательно выслушал, хотя все это ему было известно.
— Ну, мне пора в дорогу, — наконец встал старик.
Командир тоже вышел из землянки, и, еще больше прищурившись, с лукавой и довольной улыбкой долго смотрел ему вслед.
Рашид лечился в маленьком, тихом русском городке. Он быстро привык в госпитале к смеси запахов разных лекарств.
Его рана была не очень тяжелой. Через день Рашид посылал в кишлак письмо, свернутое треугольничком.
Почти все свое время боец проводил у окошка, разглядывая улицу, милиционера, который стоял посреди многолюдной площади. По вечерам он рассказывал анекдоты про Насреддина, смешил раненых. Товарищи удивлялись, что этим анекдотам нет конца.
— Их веками складывали… — пояснил Рашид. — Из поколения в поколение передают.
В неделю раз в госпиталь приходили местные артисты, давали концерты.
Через несколько дней Рашид начал выходить в город.
Однажды вечером он пришел в парк с молоденькой медсестрой. На дорожках, посыпанных песком, почти никого не было. Холодный ветер срывал листья с огромных деревьев.
Рашид и девушка, довольные этой тишиной, уселись на скамейке. Клара, дочь старого учителя литературы, студентка художественного техникума, с самого начала войны добровольно работала в госпитале.
Девушка любила экзотику. Она расспрашивала о природе Узбекистана, караванах, песчаных степях, "хлопковых деревьях", минаретах Самарканда, о которых она много слышала.
Черноглазый боец с лохматыми бровями, положив здоровую руку на плечо девушки, рассказывал увлеченно.
— Может, пойдем в кино? — предложил Рашид, когда они вышли из парка. Девушка согласилась.
Около кассы среди военных Рашид увидел знакомого:
— Камал!
Тоненький, высокий лейтенант пристально посмотрел на Рашида и кинулся к нему:
— Рашид-ака, вы ли это? О боже, что вы тут делаете?
Это был младший брат Бектемира. Земляки отошли от толпы к забору, стали рассказывать друг другу о своих приключениях.
Камал Уринбаев в районе, близком к границе, встретил врага огнем своей батареи. Раненный в Белоруссии, он лежал там во многих госпиталях и наконец попал в этот город, где и вылечился.
— Хорошо, что встретились, — произнес Рашид, прикуривая папиросу от трофейной зажигалки. — Завтра отправляюсь на фронт. Ну, как там Бектемир? Хорошо воюет? Я, к сожалению, быстро вышел из боя. О земляках ничего не знаю. Нет ли письма из дому?
— Здесь получил я одно письмо, — сказал Камал и проверил свой карман. — Все Живы-здоровы. Отец, оказывается, стал председателем, сестричка Зайнаб — бригадиром. Из пятерых братьев остались только двое — Тахир-ака и Кадыр-ака. Ой, что же мы стоим? Девушка ждет вас. Эх, да как же так можно? Оставить такую девушку!
А ну, живо к ней!
Рашид покраснел и засмеялся.
Октябрь пришел со снегом и морозами. А бои становились с каждым днем все упорнее, горячее. Покоя — ни Днем ни ночью. Земля ни мгновения не отдыхала от разрывов бомб и снарядов, небо — от гула самолетов.
По словам Аскар-Палвана, дик стояли такие, как будто черные дивы, разорвав свои цени, намеревались растоптать весь мир.
Сколько танков!
Сколько самолетов!
Советские дивизии, полки, батальоны встали против этого половодья железа и огня. Половодье росло, ширилось. Росла, ширилась и наша сила, самоотверженность, гнев. Позади — Москва, об отступлении нельзя было и думать.
Чувствуя свое бессилие, враг становился более озлобленным, коварным.
Между боями, в короткие периоды затишья, земляки встречались.
— Как настроение? — спрашивал Аскар-Палван у Бектемира.
— Ничего. Глины поел немало. Да и ты вытри физиономию!
— Берегись танков, — советовал Аскар-Палван. — Ведь танк не лошадь, за гриву его не поймаешь.
— Ладно, на этот раз посмотрим, как ты их удержишь, — усмехнулся Бектемир.
Однажды на рассвете, подняв голову, Бектемир увидел, что кругом белым-бело. Ветер швырял колючий снег в глаза. На душе Бектемира стало грустно. Он вспомнил торжества в Узбекистане по случаю первого снега. Люди поспешно пишут своим друзьям "снежные письма", с волнением и хитростью пытаются вручить их, чтобы добиться желанного подарка. Кто-то бежит, кого-то догоняют. Устраиваются угощения. Дети наполняют шумом улицы, строят горки, валяются в белом пуху, играют в снежки.
Сам Бектемир в прошлом году по "снежному письму" заведующего колхозной фермой зарезал барана с курдюком, тяжелым, как большая корзина. Хорошо Бектемир угостил своих друзей! Дом был полон друзей и приятелей… Дутар, песни, шутки.
Кто из этих парней остался сейчас в кишлаке? Трудно сказать.
Аскар-Палван хватал пригоршнями снег. Он с улыбкой произнес:
— Помнишь, когда я женился, в день свадьбы выпал пышный снег. В наших краях такой снег бывает очень редко. Жена, находившаяся, по обычаю, за занавесью в — углу, спросила: "Джаным не по вашей ли просьбе снег пошел?"
— А ты что ответил? — спросил Бектемир.
— Я? — прищурив глаза, переспросил Аскар-Палван. — Я ответил, что не снег идет. "Поверь, милая, это мука падает. Изобилие будет"..
— Вот тебе и раз! Ну и ответил!
— Ну а что ответил бы ты? — поинтересовался Аскар-Палван.
— На свадьбе нашей снег, а в душе нашей весна! Я бы так ответил.
