"Должно быть, партизаны напали. Враг теперь еще больше взбесится", — подумал Али. И словно нож направили в его сердце. Ведь, разыскивая спрятавшихся партизан, фашисты могли сейчас бегать по всем домам и наткнуться на него.
Чтобы действовать наверняка, Али решил получше все разузнать у хозяйки. Он не спрятался в свой чулан, а сел около забора. Если вдруг нагрянут немцы, он сразу же перемахнет на другую сторону, а если ему суждено встретить смерть, пусть она будет за пределами этого дома.
Но немцы не показывались. Они до самого рассвета поливали улицы огнем из пулеметов и автоматов где-то далеко в стороне. Али снова укрылся в чулане. Хозяйка появилась гораздо позже, чем обычно.
— Проголодался, наверное, — сказала она, протягивая молоко и хлеб. — Ты слышал ночной шум? Партизаны пришли. На том краю деревни, вблизи шоссе, уничтожили много машин с грузом.
Лицо женщины сняло от радости.
— Не один фашист захлебнулся в своей крови. Но этого мало. Пусть на каждом шагу их ждет смерть.
— А сейчас как, спокойно? — спросил Али.
— Утром всех собрали на площадь, — покачав головой, ответила хозяйка. — Вплоть до детей, которым от горшка два вершка. Кругом пулеметы. Главный их, как волк, выл. Говорит: подожгу деревню.
— А? "Подожгу"? Где винтовка? — засуетился Али. — Люди будут гореть в огне? — стукнул он себя в грудь. — Нельзя допустить этого.
Хозяйка пристально посмотрела ему в глаза. Она впервые увидела бойца таким разгневанным, словно приготовившимся к прыжку.
Бывшего председателя колхоза — старого, мирного человека — расстреляли. Семнадцатилетнего Мишу, гармониста, повесили. Унос! А еще сколько людей забрали!..
Хозяйка, — произнес Али, слегка дотронувшись до руки женщины, — есть у меня один план: уйду к партизанам. Ты только помоги мне выйти отсюда. Помоги и не отговаривайся. Пусть спокойным будет твой сон.
Хозяйка подняла голову. Глаза ее были полны слез.
— Хорошо! — согласилась она.
На другой день в сумерках Али вышел из своего "заточения". Вел его дед Яшкин. Долго они шли по лесу, наконец старик остановился.
Садись, отдохнем. Жаль, что с тобой по-настоящему и не поговоришь. Садись же, — произнес старик, облегченно вздохнув, Словно только что избавился от опасности. — Ночью сюда немцев и золотом не заманишь.
Лес стоял темный, настороженный.
— Если партизаны где-то близко, то нам лучше идти, — предложил Али.
— В начале пути мы еще, друг. Партизан — птица хитрая, где попало гнездышко не вьет, — произнес старик и, усевшись поудобнее, достал кисет с табаком.
Если говорить правду, он ничего не знал о партизанах. Когда несколько дней назад на опушке леса дед косил сено, из-за стога внезапно вышел незнакомый человек с винтовкой.
Старик вначале испугался. Но, догадавшись, кто перед ним, хитро улыбнулся и предложил ему помощь.
— Передайте своим командирам, — сказал дед, — что готов исполнить любое паше поручение.
Старик рассказал об этой встрече Марии — женщине, которая приютила солдата.
Когда же она попросила Яшкина проводить Али к партизанам, ок сразу же согласился и даже похвалил:
— Раз уж ты в деревне, где кишмя кишат враги, сумела хранить под своим подолом бойца, значит, твоя голова на месте и сердце у тебя храброе!
Сейчас в холодной ночи, в черной пучине леса он рассказал об этом Али.
Боец кивал головой, но ничего не понял. Он по-прежнему смотрел на деда с уважением, как на отважного партизанского разведчика.
— А партизан мы разыщем, — заверил старик. — то же наши люди.
За свою долгую жизнь он отпечатал в своей памяти живую картину всех окружающих мест.
В самом деле, на другой день дед Яшкин привел Али прямо к лагерю партизан.
— Откуда ты взялся, старик?
— Потом, потом объясню… — отмахнулся дед от молодого парня с винтовкой в руках. — Веди к начальству.
В землянке дед оживился.
— Вот, командир, привел к тебе одного героя, — сказал он командиру отряда и, чтобы сделать для него приятное, с видом знатока похвалил: —Хорошее местечко ты выбрал. Знаю, это место природа словно по заказу партизан создала. Поэтому сердце мое и привело меня сюда, не удивляйся!
Командир отряда, бывший зоотехник, полный, с чуть прищуренным левым глазом и небольшими черными усами, весело ответил старику:
— Ну что ж. Гостям мы всегда рады.
Приблизившись к Али, который стоял на пороге землянки, командир добавил:
— Ну, Ташкент — город хлебный! Пришел партизанить? Партизанская жизнь не сладка! Вот каким должен быть! — он крепко сжал свой большой кулак.
— Голова моя теперь ваша! — произнес Али кратко. Этот ответ он подготовил заранее, пока старик разговаривал с командиром.
Подумав, боец решил, что такого заявления маловато. И он, жестикулируя, пояснил, каким хорошим партизаном обещает быть.
Командир приказал женщине, повязавшей голову до самых глаз толстым шерстяным платком:
— Дай ему поесть и укажи место, пусть отдохнет.
Шагая по узкой землянке, сказал сам себе:
"Нужно, конечно, научить его языку. Чтобы хорошо знал. Такие моменты бывают, что одно слово дважды не успеешь сказать шепнешь — а оно для бойца план большой задачи".
Дед Яшкин, оставшись с командиром наедине, рассказывал о положении в деревне.
