Солдаты Вермахта. Подлинные свидетельства боев, страданий и смерти - [4]

Объем того, что могло быть высказано и что было высказано, таким об-разом, здесь не такой, как сегодня. И вместе с тем совершенно очевидно, что быть творящим насилие тоже относилось к качествам, с помощью которых сыскивалось признание или, по крайней мере, надежда на него. Большинство рассказов, на первый взгляд, кажутся слишком противоречивыми. Но это только если исходить из того, что люди действуют в соответствии со своими «установками» и что такие установки сильно связаны с идеологией, теориями и большими убеждениями. На самом деле люди поступают в соответствии, — и это книга покажет, — со своей верой в то, что от них эти поступки ожидаются. И это имеет гораздо меньше общего с абстрактными «мировоззрениями», чем с конкретными местами, целями и функциями действия, и прежде всего с группами, частью которых люди являются.

Итак, чтобы понять и суметь объяснить, почему немецкие солдаты в течение пяти лет вели войну с небывалым до сих пор ожесточением и позаботились о вспышке насилия, жертвами которого пали 50 миллионов человек и опустел целый континент, нужно знать, какими глазами они смотрели на свою войну.

В следующих главах сначала подробно пойдет речь о факторах, определявших и направлявших взгляды солдат, то есть об относительных рамках. Читательницы и читатели, не интересующиеся относительными рамками Третьего рейха и военнослужащих, но проявляющие любопытство к рассказам и диалогам солдат о насилии, технике, уничтожении, женщинах или фюрере, далее могут продолжать чтение сразу с соответствующих разделов. После детального описания точки зрения солдат на бои, убийства и смерть, в заключении мы сравним войну Вермахта с другими войнами, чтобы выяснить, что в этой войне было «национал-социалистическим», а что нет.

Результаты нашего исследования, о чем можно сказать уже в этом месте, будут иногда удивляющими.

Воина глазами солдат: относительный рамочный анализ

Отчаяние, вы знаете, отчаяние — вот что мы ощутили вначале от того, что один человек может так обращаться с другим, потом это как-то отложилось. Да, именно так, не правда ли? И я даже потом видела по себе самой, что мы действительно стали относительно холоднее, как сейчас так красиво говорят.

Бывшая заключенная концентрационного лагеря Гузен.

Люди — не собаки Павлова. Они не реагируют условными рефлексами на заданный раздражитель. Между раздражением и реакцией у людей стоит нечто высоко специфическое, что определяет их сознание и отличает род людской от всех других живых существ. Люди оценивают то, что они воспринимают, и только на основе этой оценки приходят к выводам, решают и поступают. По-этому люди действуют не так, как считает марксистская теория, вовсе не на основе объективных условий, и не так, как полагали в течение длительного времени представители рациональной школы социальных и экономических наук: только с точки зрения расчета «затраты — выгоды». Война настолько же мало исходит из соображений «затраты — выгоды», насколько должна возникать из объективных условий.

Тело всегда падает в соответствии с законом тяготения, и никогда по-другому. Но то, что делается людьми, всегда может быть сделано по-другому. И вовсе не магические составляющие вроде «менталитетов» заставляют людей поступать так или иначе, хотя психические построения, несомненно, имеют значение для действий людей. Менталитеты предшествуют решениям, но их не определяют. Даже если люди в своем восприятии и действиях связаны общественными, культурными, иерархическими, биологическими или антропологическими условиями, они все равно находят немного места для свободы оценки и действия.

Возможности оценивать и решать действительно предшествует ориентирование и знание о том, чем занимаются в данный момент и какие последствия будет иметь соответствующее решение. Это ориентирование дает матрицу организующих исходных данных оценки — относительные рамки.

Относительные рамки сильно изменяются в зависимости от исторических и культурных обстоятельств. Правоверные мусульмане вкладывают со-ответствующее обычаям и предосудительное сексуальное поведение в совершенно не такие относительные рамки, как у светских жителей Европы. Но ни один из членов обеих групп не производит оценку видимого вне зависимости от связей, которые он сам изыскал и выбрал, которые отражают его восприятие и интерпретации, определяют и в существенной мере его настраивают. Это не значит, что в особых ситуациях не будет выходов за пределы заданных относительных рамок, что будут рассматриваться и обдумываться новые данные, но это случается относительно редко.

Относительные рамки обеспечивают экономию действий: большинство из того, что происходит, можно разместить в известной матрице. Это обеспечивает разгрузку. Ни один из действующих не должен каждый раз начинать с нуля и постоянно отвечать на вопрос: что здесь на самом деле происходит? Большая часть ответов на этот вопрос предопределена предварительной установкой и может быть востребована — хранится в запаснике ориентировок и знаний, решающем широкую область задач обыденной жизни, привычек, уверенности, и каждого колоссально разгружает.