Солдаты без оружия - [151]

— У вас уж, видно, вся «биография» кувшина записана, — заметил я.

— Угадали, — отозвался один из сидевших за столом офицеров.

— Да, капитан-археолог Угринович блестяще обработал экспонат, — вставил другой.

Мы разговорились. Оказалось, что Угринович по профессии археолог. А в дивизии работает в оперативном отделе. Помощник начальника отдела по топографии. Удивительно, как он умудрялся выкраивать время для археологии, как отыскивал этих молчаливых свидетелей истории. Он уже собрал целую коллекцию и очень много интересного рассказывал о ней. И это совершенно естественно. Берега Волги всегда были местом поселения самых разных племен и народов.

Угринович все вынимал и вынимал из снарядного ящика экспонаты своей коллекции. И я уже не мог отвести взгляда от этих вещей, самых необычных, неожиданных, особенно здесь, в полутемной землянке.

Вот большой бронзовый ключ. Может быть, им когда-то закрывали ворота древнего города, обнесенного стеной из дубовых бревен?

Вот блюдо с бегущим по краю восточным орнаментом. Какие живые, яркие краски! Сколько веков отшумело, сколько произошло событий, а эти узоры, сделанные руками искусного мастера, сохранились.

А вот погнутый медный тазик с затейливой насечкой. Вот бусы. И какие-то глиняные статуэтки.

— Ну что, здорово? — с нескрываемой гордостью произнес Симаков, словно он сам собрал все это.

Отодвинув свои сокровища, Угринович поставил на стол кружки, положил рядом сахар, печенье, вынул большой алюминиевый термос, который, судя по царапинам и вмятинам, побывал во многих переделках.

— Этот термос — самый ценный экспонат нашей коллекции, — тоном экскурсовода произнес сосед Угриновича. — Он относится ко временам Возрождения и изготовлен либо Бенвенуто Челлини, либо курской артелью «Металлосбыт».

Все рассмеялись.

— Видите, какой способный человек наш старший лейтенант: пожил со мной совсем немного, а уже прекрасно разбирается в археологии, — наливая из термоса чай, сказал Угринович. — Но хотя, по утверждению моего ученого друга, этот термос и является самым ценным экспонатом коллекции, я думаю после войны в качестве свадебного подарка обещать его старшему лейтенанту. Может, тогда хотя бы одна девушка соблазнится им — уж очень насмешливый у него характер.

— Смотрите, наш ученый оказался не таким уж безобидным, палец в рот ему не клади! — сказал другой офицер.

Да, действительно, неказистый капитан в нескладно сидящей одежде был занятным человеком.

После ужина Угринович стал упаковывать экспонаты в ящик из-под снарядов.

— Неужели вы возите с собой весь этот музей? — невольно вырвалось у лейтенанта. — Ведь это такая обуза! Мы все время передвигаемся, а тут ящики…

Вопрос, по-видимому, задел Угриновича за живое. Он помрачнел и довольно сухо ответил:

— Не следует забывать, что эта, как вы изволили заметить, «обуза» имеет огромную ценность. Не знаю, известно ли это вам, а мне очень хорошо известно…

Андрей поспешил на помощь лейтенанту:

— Да ты не сердись на него.

Угринович растерянно посмотрел на лейтенанта и вдруг улыбнулся:

— Простите, я, вероятно, неправильно вас понял. — И чтобы сгладить создавшуюся неловкость, снова вынул кувшин и стал показывать нам какие-то знаки на маленькой круглой печатке, оттиснутой на дне.

— Чтобы очистить эту печать, капитан двое суток возился с кувшином, как с новорожденным младенцем: тер его, купал, только что не пеленал, — заметил старший лейтенант.

— Что же тут удивительного? — невозмутимо ответил капитан. — Ради того, чтобы разобрать надпись, уверяю вас, стоило повозиться.

— Недаром археологов называют разведчиками прошлого, — сказал я с невольным восхищением.

— Почему только прошлого? — заметил Андрей. — Археологи изучают прошлое ради будущего.

Угринович расстелил на столе карту. Странно было глядеть на эту карту-километровку, где вместо обычных линий, обозначавших наш передний край и передний край противника, красным и синим карандашами были нанесены какие-то незнакомые знаки. Я присмотрелся и среди других знаков увидел профиль кувшина. Так Угринович обозначал места интересных находок.

— Когда замолкнут пушки, — сказал он, — по этим ориентирам пойдут новые отряды. Но не отряды солдат, а археологов.

— И пойдут, конечно, под командой капитана-археолога Угриновича, — пошутил Симаков.

— Ну что ж, я не откажусь.

Вдруг неподалеку раздался грохот. С потолка посыпалась земля. Задребезжали котелки, составленные в один угол.

— Снова бомбят! — зло бросил старший лейтенант. Угринович тяжело вздохнул и, что-то сердито бормоча себе под нос, стал заворачивать кувшин.

Я часто думал об Угриновиче. Однажды вытащил из вещмешка блокнот, решив записать все, что помнил о нем. Мне помешали. Вошел Андрей, бросил на нары свою полевую сумку и, не глядя на меня, стал стаскивать шинель. Заметив мое удивление, он спросил:

— Что с тобой?

Но я знал своего друга и сам задал вопрос:

— Есть новости?

Андрей вздохнул, взъерошил волосы.

— Похоронили сейчас нашего археолога…

И он рассказал, что утром Угринович повез свой музей в штаб фронта, хотел оттуда переправить в Москву. Он ехал на санитарной машине, вместе с ранеными. По дороге машину обстреляли с самолета. Угринович помогал санитарам вытаскивать раненых. Одного их них он повел в лощинку, но в это время с самолета посыпались бомбы. Когда самолет скрылся и все собрались у машины, обнаружили, что нет одного раненого и капитана… Капитана нашли мертвым. Он лежал, прикрыв своим телом раненого, которому спас жизнь.