Сочинения в 2-х томах. Том 2 - [33]

БЕРИЛЛ [105]

1. Кто прочтет написанное мной в разных книжках, заметит, что я очень часто занят совпадением противоположностей и постоянно пытаюсь прийти в итоге к интеллектуальному видению, превосходящему силу рассудка. Чтобы возможно яснее раскрыть читателю свою мысль, к сказанному раньше прибавлю здесь некое зеркало и символический намек[106], могущий послужить шаткому уму каждого человека помощью и руководством на крайнем пределе познаваемого. Я потом приведу некоторые важнейшие суждения и мнения ученейших мужей о трудных предметах, чтобы, применив это зеркало и этот символический намек, ты в интеллектуальном видении мог судить, как близко каждый из них подходит к истине. И хоть эта книжка покажется короткой, она даст достаточный навык[107] того, как переходить от символа ко всей глубине видения. В силах каждого будет, распространяя нижеследующий метод, прилагать его вообще к любому вопросу.

И Платон в письмах, и великий Дионисий запретили обнародовать сокровенные тайны людям, не знающим духовных подъемов[108], потому что таким людям ничто не кажется смехотворнее высоких предметов; душевный человек не воспринимает божественного. Но кто упражнял в них ум, тому нет ничего желаннее. Поэтому если тебе сначала все покажется пустым бредом, знай, что причиной твоя слабость и что стоит немного поупорствовать с максимальной жаждой знания и поучиться навыку медитации у кого-нибудь, способного разъяснить тебе символы, — и ты начнешь ничего не ценить выше этого озарения и порадуешься найденному духовному сокровищу, причем придешь к этому за очень недолгое время.

Приступая теперь к делу, прежде всего покажу, почему я дал этой книжке название «Берилл» и что имею здесь в виду.

2. Берилл[109] — светлый, чистый, прозрачный камень; когда ему придается вогнутая и вместе выпуклая форма, глядящий через него усматривает то, чего раньше не видел. Если к глазам интеллекта приладить интеллектуальный берилл, имеющий максимальную и вместе минимальную форму, через его посредство мы разглядим неделимое начало всех вещей. Как это достигается, я собираюсь раскрыть как можно яснее. Сначала несколько полезных напоминаний.

3. Во-первых, ты должен обратить внимание на то, что первое начало едино. Следуя Анаксагору, его называют умом (intellectus)[110]. От него все исходит в бытие, для того чтобы он явил сам себя; ум любит обнаруживать и сообщать свет своего умения. Поскольку зиждитель-ум ставит конечной целью своих дел себя, чтобы обнаружилась его слава, он творит познавательные субстанции, способные видеть его истину, и им как их создатель представляет себя видимым в меру их способности вместить. Знание этого есть то первое (primum), в котором свернуто заключено все, что будет сказано.

4. Во-вторых, знай, что не истинное и не подобное истине не существует. Но, с другой стороны, все существующее существует в ином иначе, чем в самом себе: в себе самом оно — как в своем истинном бытии, в ином — как в своем подобном истине бытии; например, горячее в себе существует как в своем истинном бытии, в разогретом — через подобие своей горячести. Существуют три познавательных модуса, а именно чувственный, интеллектуальный и интеллигенциальный (intelligentiale)[111]; следуя Августину, их называют небесами[112]. Ощущаемое пребывает в чувстве через ощущаемую идею, или подобие; чувство в ощущаемом — через чувствующую идею. Интеллигибельное пребывает в интеллекте через свое умопостигаемое подобие; интеллект в интеллигибельном — через свое умопостигающее подобие. Таким же образом — интеллигенциалъное в интеллигенции, и наоборот. Иногда интеллигенциальное называется иктеллектыбельным[113], но пусть эти, термины тебя не смущают. «Интеллигенциальным» я называю [высший познавательный модус], от «интеллигенции».

5. В-третьих, отметь себе изречение Протагора: человек есть мера вещей. В самом деле, чувством он измеряет ощущаемое, интеллектом — упомостигаемое, а то, что выше умопостигаемого, постигает в выступлении за пределы (excessu) и делает это на основании вышесказанного: зная, что познавательная душа есть конечная цель познаваемого, он знает, исходя из своей ощущающей способности, что ощущаемое должно быть таким, каким его можно ощущать; точно так же умопостигаемое: оно должно быть таким, каким его может понимать интеллект. А выступающее [за пределы интеллекта] — таким, что оно его превосходит. Так человек обнаруживает в себе как в измеряющем основании все сотворенное.

6. В-четвертых, учти, что говорит Гермес Трисмегист: человек есть второй бог. Как Бог — Творец реальных сущностей и природных форм, так человек — творец мысленных сущностей и форм искусства, которые суть подобия его интеллекта, как творения Бога — подобия божественного интеллекта. Иначе говоря, человек обладает интеллектом, который в своем творчестве есть подобие божественного интеллекта и тем самым творит подобия подобий божественного интеллекта; так, внешние образы искусства — подобия внутренней природной формы. Человек измеряет свой разум способностью творить и исходя отсюда измеряет божественный разум, как истину измеряют ее изображением, тo есть познает Бога через символы и намеки. С другой стороны, у человека есть высшая тонкость видекия, благодаря которой он видит, что символ есть