Сочинения. Письма - [23]

Мышцы напрягая, не спеша,

Тысячи быков и великанов

Работают, тяжело дыша.

А Шапер пополз навстречу скоро,

Косами маревыми повит,

Перекутав в угарный морок

Земляные титьки свои.

Ой, в степях пути далеки!

Хорошо в траву лечь!

Здесь костры лохматые казаки

Затеплили богу заместо свеч.

Заместо причастья хлебали щи,

Заместо молитвы грели в мать:

— Нам чего рассиживаться?

— Молчи!

Подождешь замаевать!

— Нече ждать!

— Есаулы,

Братцы-казаки,

От Шапера дальше

Ведем поход.

Я половину веду, однако,

Меньшиков остальных

Поведет!

— А что же, можна-а!

— Корнило Ильич!

— Нам желанно!

— Любо, желанно!

— Пусть ведет нас

Рыжий сыч!

— Под Меньшикова!

— Под атамана!

И когда разбивались,

Перекличку вели,

Делили доблести и знамена,

Спорили о корысти,

Как лучше аул Джатак,

Аул беспокойный,

у купецкой соли,

Выжечь начисто,

Вырвать ему горячие ноздри,

Поделить добро и угнать.

Ой, да угнать — пыль оставить!

Так начинали обход…

Так начинали обход…

Меньшикову дали вперед

Вымчать. И он, седой,

Пестрый от рыжины, старый,

Гремя тяжелой уздой,

Повел красу Атбасара.

Он держал

Свою награду,

Под ним конь

Ступал как надо,

Оседал

На задни ноги,

Не сворачивал

С дороги.

Он их вел

По травам бурым,

По седым

Полынным шкурам,

Через дымные Огни,

По курганам,

По крови!

Он их вел, заломив папаху,

Распушив усы густы,

Подбоченившись, и от страху

От него бежали кусты.

Он их вел через мертвые кости,

Через большую тоску степей,

Будто к лысому черту в гости,

Старый сластень, рыжий репей.

Из-под ладони смотрел на закат:

Там горел, пылал вертоград,

Красное гривастое пламя плясало

И затихало мало-помалу.

Рушились балки, стены! Летели

Полные корзины искр. Блестело окно…

Через крутьбу огневой метели

Дым повалил. Стало темно.

6. СОЛЬ

Ты разгляди эту стужу, припев

Неприютной

И одинокой метели,

Как на лысых, на лисьих буграх, присмирев,

Осиротевшие песни

На корточки сели.

Под волчий зазыв, под птичий свист,

На сырую траву, на прелый лист.

Брали дудку И горестно сквозь нее

Пропускали скупое дыханье свое:

— Ай-налайн, ай-налайн… —

А степь навстречу шлет туман,

Мягкорукий, гиблый: — Джаман! джаман! —

А степь навстречу пургой, пургой:

— Ой, кайда барасен?

Ой-пу-ур-мой!

Ой-пур-мой!..

Некуда деваться — куда пойдешь?

По бокам пожары — и тут, и там.

Позади — осенний дождь и падеж.

Впереди — снег

С воронами пополам.

Ой-пур-мой…

Тяжело зимой.

Вьюга в дороге

Подрежет ноги,

Ударит в брови,

Заставит лечь,

Засыплет снегом

До самых плеч!

Некому человека беречь.

Некому человека беречь.

Идет по степи человек,

Валится одежда с острых плеч…

Скоро полетит свистящий снег,

Скоро ему ноги обует снег…

Скоро ли ночлег? Далеко ночлег.

А пока что степь, рыжа-рыжа,

Дышит полуденной жарой,

В глазах у верблюда

Гостит, дрожа,

Занимается

Странной игрой:

То лисицу выпустит из рукава,

То птицу,

То круглый бурьяна куст.

Вымерла без жалоб,

Молчит трава,

На смертях замешенный, воздух густ.

Стук далек, туп. Зной лют.

Небо в рваных

Ветреных облаках.

Перекати-поле молча бегут,

Кубарем летят,

Крутясь на руках.

Будто бы кто-то огромный, немой,

Мертвые головы катает в степи.

Человек идет,

От песни прямой,

Перед встречами, перед степью самой.

Человек поет: — Сердце, терпи! —

Там далеко — аул.

В пыли аул потонул

У соляного Льда.

— Сердце, терпи!

Беда!

Муялды, Баян-Коль, Кара-Коль,

Рыжая рябь песка.

Бела соль, не сладка соль.

Чиста соль. Горька! Горька!

Чиста соль — длинны рубли.

Работают на соли

Улькунали, Кишкинтайали,

Джайдосовы. Горька соль.

Плывут, плывут степные орлы

Прямо на Каркаралы.

Ноги белы, юрты круглы.

Черна вода Кара-Коль.

Степь от соли бела.

Соль хрустит на зубах.

Соль на щеках

Румянцы зажгла.

Соль горит на губах.

Бела соль, страшна соль,

Прилипчива, как тоска.

Муялды, Баян-Коль, Кара-Коль.

По колено песка.

Сначала тряпичные дуаны

Собирали вокруг народ,

Кричали в уши своей страны:

— Горе идет!

— Горе идет!

Ветер волосы им трепал.

— Горе! — Молчал народ.

Голод к ушам страны припал

И шептал: — Горе идет.

— Горе! — отвечали ему аксакалы.

Страшна соль,

Как седина бела,

Близка зима, лето пропало,

В степь убежал мулла.

Тощи груди у женщин,

Нет молока,

Ни пригоршни хлеба нет,

Дорога к весне

Далека, далека,

Узка, словно волчий след.

Казачий дозор

Порол святых,

Солью сдабривал порку, а где

Ловили беглых, держали их

Долгий час в соленой воде.

— Скушно, — беседовали казаки, —

Держи косоглазых здесь.

Бабы отсюдова далеки,

А бабы что ни на есть… —

У есаула — досада, зло,

Сиди да хлещи кумыс.

Давеча пять киргиз пришло,

Мнутся и смотрят вниз.

— Вам чего?

— Курсак пропал,

Нет ни хлеба, ни одеял.

— Хлеба нет!

Киргиз в ответ:

— Хлеба нет — работа нет… —

Взяли в плети. Удалось,

Сволочи! Вашу мать!

Вместо хлеба, чтобы жралось,

Соль заставили жрать.

Наутро всё пошло как надо,

Работа пела на полном ходу.

— Чтоб не найти На киргиза слада!

Го! Потуже тяни узду!.. —

Покрикивали десятники:

— Пшел, пшел!

Лошадь нашто-е, се одно… —

И людей многоногий потный вол

Тянет соляные глыбы. Но

Только полдень у костров, в ста

Шагах от черной воды,

Сел на корточки аул Джатак,

В круг

Сомкнув

Голов ряды.

Женщины медной, гулкой кожи,

В чувлуках,

Склонившие лбы.

На согнутых спинах у них, похоже,

Вместо детей сидели горбы.

Тысяча отцов, отирая пот

Ладонью, другую прижав к груди.

Перебирая белое пламя бород,

Аксакалы впереди.

Плыл и плыл полуденный дым.

Молчал Джатак

В соляной петле.