Сочинения - [118]

И чувствуя, что от борьбы устала,

Звать пастухов на помощь громко стала.

Пришлось ему объятия разжать

И выпустить ее. Она — бежать,

Но хитрый бог посредством клятв и лести

Сумел беглянку удержать на месте.

(Ведь помогает девушку увлечь

Не сила мышц, но пламенная речь.)

Узнав, кого ее краса прельстила,

Восторг в душе пастушка ощутила

И, выслушав признания его,

Потребовала только одного:

Ни отложить минуту упоенья

(Как сделала б другая без сомненья),

Ни дать бессмертье ей взамен любви

(Тщеславье ведь у женщины в крови),

Но совершить деяние, о коем

Не думать вовсе лучше бы обоим:

Похитить для нее небесный мед —

Нектар, который громовержец пьет.

Гермес украл глоток его у Гебы[438],

Поящей им царя земли и неба,

И юной поселянке снес тайком.

Всеведущий Кронид узнал о том,

Вспылил и эту наглую затею

Почел преступней кражи Прометея.

Был вору вход на небо воспрещен.

Но тут Гермеса встретил Купидон

И, тронутый его печальным видом,

Решил, что рассчитается с Кронидом.

Стрелою меткой удалось ему

Пронзить сердца богинь судьбы, кому

Земля, и ад, и небеса подвластны.

Гермеса сестры полюбили страстно

И поклялись сложить к его ногам

То, чем они и смертным и богам

Должны в предвечных безднах мирозданья

Прясть, мерить, резать нить существованья.

Гермес не взял даров, но пожелал,

Чтоб свергнувший отца Юпитер пал,

Чтоб возвратил права на трон небесный,

Сатурну с Опой отпрыск их бесчестный.

Сатурну Судьбы отдали престол.

Век золотой[439] на землю вновь пришел,

Ибо унес Юпитер в ад с собою

Измены, войны, деньги и разбои.

Но мир и счастье длились только миг,

Едва Гермес, чего хотел, достиг,

Как он, забыв все обещанья разом,

Ответил на любовь сестер отказом,

И стал им ненавистен Купидон.

Юпитеру они вернули трон,

А богу красноречья и ученья

За то, что он посмел в повиновенье

Юпитеру столь дерзко отказать,

Пришлось себе в супруги Глупость взять.

И по решенью Судеб Бедность тоже

Должна была делить с Гермесом ложе.

(С тех пор удел ученого — нужда,

А у невежд карман набит всегда.)

Решили сестры, сверх того, из мести,

Что восседать в нетленном храме Чести,

Где детям Муз места отведены,

Одни сыны Мидаса впредь должны;

Что люди светлого ума отныне

Начнут искать приюта на чужбине

Что скоморохи, а не мудрецы

Толпою будут заполнять дворцы

И с помощью кривляний недостойных

Философов лишать наград пристойных.

Вот по какой причине Судьбам был

Их оскорбивший Купидон немил.

СЕСТИАДА ВТОРАЯ

Так мало страсть была знакома жрице,

Что той пришлось на время чувств лишиться.

Тогда Леандр к устам ее прильнул

И жизнь ей в грудь лобзанием вдохнул.

Она очнулась и бежать хотела,

Но взор назад бросала то и дело

И не ушла бы, если бы не страх

Упасть, оставшись с ним, в его глазах.

В конце концов, прикинувшись сердитой

И удаляясь, жрица нарочито

У двери обронила веер свой,

Чтобы увлечь Леандра за собой.

Неопытный Леандр не понял жеста,

Но деве вслед послал письмо из Сеста,

Пришел в восторг, прочтя ответ ее,

И крепость, где сокровище свое

Три Грации сокрыли, взять собрался.

Влюбленный к башне в ту же ночь прокрался,

Но брать твердыню штурмом не пришлось:

Распахнутую дверь увидел гость,

Услышал всюду роз благоуханье —

Красавица сама ждала свиданья.

И вот Леандр пришел. В словах земных

Не рассказать о первой встрече их!

Он был настойчив, Геро уступила,

И первое объятие скрепило

Их искренний и пламенный обет.

Леандр молил и слышал "да!" в ответ.

(Объятие! Какое это счастье

Там, где столкнулась страсть с такой же страстью!

Влюбленным, если чувство их равно,

При жизни к небу вознестись дано.)

Внезапно Геро принялась с тоскою

Корить себя поспешностью такою,

Как будто честь свою втоптала в грязь

Тем, что с желанным другом обнялась,

И требовать с решительностью мнимой,

Чтоб удалился прочь ее любимый.

Крылатый бог утех, смеясь, взирал

На то, как гнев ее Леандр смирял,

А он, чтоб Геро распалить сильнее,

Стал холоднее обращаться с нею.

Та испугалась, что любовный пыл

В душе его от слов ее остыл,

Как Салмакида[440], к юноше прижалась

И, чтобы пробудить в Леандре шалость,

Любовнику сказала блеском глаз,

Что за обидный для него отказ

Склонить ее к желанной жертве мог он.

Леандр порывом Геро был растроган,

Но, полагая, что достиг всего;

Не обратил вниманья на него,

Как на жемчужину эзопов петел,

И только братской лаской ей ответил.

Однако внятен чувства властный зов

Глупейшим из бессмысленных скотов.

Не может даже в них прикосновенье

Не породить ответного влеченья,

Которое во много раз сильней

У наделенных разумом людей.

Хотя Леандр, в любви неискушенный,

Не знал того, что должен знать влюбленный,

Он больше сердцем, чем умом решил,

Что далеко не все еще свершил.

Он обнял Геро. Жрица увернулась,

Едва на камышах не поскользнулась[441]

И начала сопротивляться вновь.

Воспламенила юношу любовь.

Ее науку он постиг мгновенно,

Искусно, нежно и проникновенно

Свои желанья девушке открыв:

Кто полюбил, тот стал красноречив,

Она же то Леандра целовала,

То, как ручей волну от губ Тантала,

Уста опять спешила отдалить,

Когда свои хотел он с ними слить,

И охраняла клад свой непорочный

Ревнивей, чем корону царь восточный.

Привязан каждый к другу своему,

Но если шлет богатый дар ему,

То о даримом сожалеет втайне

И на гонца глядит со злобой крайней.