Сочинения - [116]

Властней, чем правит влажный лунный луч, —

Когда Диану с Латма в толщу туч

Взнесут драконы[429] и на колеснице

Она по мрачным небесам помчится, —

Приливом и отливом на морях,

Царила Геро у мужей в сердцах,

Быстрее нимф, охотой распаленных,

Иль грешным Иксионом порожденных

Существ косматых[430] в час, когда с горы

Они бегут, зверея от жары,

Народ навстречу Геро устремлялся,

И каждый, на нее взглянув, влюблялся.

Как в воинах, когда их враг теснит,

Смертельный ужас вызывает вид

Соратников, бегущих или павших,

Так в трепет всех, вокруг нее стоявших,

Ввергали взоры девы молодой:

В них жизнь читал один, и смерть — другой.

Те от тоски вздыхали, эти злились,

А третьи утешались тем, что тщились

Сатиры сочинять. Напрасный труд!

Любовь и злоба вместе не живут.

Иной придет и тут же мертвым ляжет,

Поняв, что дева и царям откажет.

В тот день — проклятый трижды день! — сошла

Из древней башни, где она жила,

На празднество в святилище Венеры

Ведомая своей судьбою Геро.

Был чудом совершенства этот храм:

По многоцветным яшмовым стенам

Ваятель высек образы Протея;

На фресках потолка, где, зеленея,

Сплетались лозы пышные в клубок,

Вакх выжимал из гроздий алый сок.

Хрустальный пол огнем переливался.

Он "зеркалом Венеры" в Сесте звался,

И сквозь его сверкающий покров

Глазам являла роспись блуд богов,

Насилья их, разврат, кровосмешенье.

Там было все: Даная в заточенье,

Окутанная золотым дождем;

Европа, уносимая быком;

Юпитер, к Ганимеду ускользнувший,

Чтоб тайно изменить сестре уснувшей[431];

Марс кровожадный, бьющийся в сети,

Которую Вулкан сумел сплести[432];

Любовь, чье пламя Трою погубило.

Сильван, который слезы льет уныло

Пред кипарисом, что когда-то был

Тем отроком, кого он так любил[433].

И Геро перед алтарем в том храме

Склонялась ниц с закрытыми глазами,

Пролив голубок жертвенную кровь,

И поднимала взор, вставая вновь.

Там деву увидал Леандр, пронзенный

Стрелою Купидона золоченой.

Окаменев, стоял он и смотрел,

Пока огонь, которым он горел,

Не запылал и в юной жрице вскоре:

Так много силы во влюбленном взоре.

Мы чувству не вольны отдать приказ.

Судьба сама решает все за нас.

Где нам два человека незнакомы, —

Предпочитаем тотчас одного мы.

Где есть два схожих слитка золотых,

Нам все-таки милей один из них.

Хотя причин к тому не видит разум,

Мы зову сердца уступаем разом.

Любовь и размышленье не дружны;

Лишь те, чья страсть внезапна, — влюблены,

Леандр пал ниц, но не богини ради.

И шепчет Геро с нежностью во взгляде:

"Вняла б ему я, будь я божеством", —

И делает к Леандру шаг потом.

Встал на ноги Леандр. Она краснеет,

И тот еще сильнее пламенеет.

К ней прикоснулся он. Дрожит она:

Не скрыть любви, когда любовь сильна.

Им заменило речь прикосновенье:

Любя, немеем мы от восхищенья.

Без слов беседа их сердец велась,

И мнилось им, что твердь огнем зажглась

И ночь глухая (день для Купидона!),

Восстав из черной бездны Ахерона,

Мгновенно погрузила мир во тьму.

Леандр дал выход чувству своему

В слезах и вздохах, девушке прелестной

Казавшихся мелодией небесной,

Хоть Геро и старалась дать понять,

Что им она не пожелает внять.

Тогда Леандр, надеждой окрыленный,

Заговорил, как ритор изощренный:

"О, внемли мне, чистейшая меж дев!

Пусть победят мои слова твой гнев,

Как ты мой разум взором победила.

Стань пленницей того, кого пленила.

Нет, нет, не можешь быть жестокой ты:

Ужасна красота без доброты.

О, выслушай меня, пока мы рядом:

Ведь я, как ты, не изъясняюсь взглядом.

Знай, будет речь моя честна, проста,

Как молодая жизнь моя, чиста.

Той жертвою, чей сладкий дым клубится

И стелется у ног твоих, о жрица,

Чью кровь на алтаре ты пролила,

Клянусь, что ты Венеру превзошла.

Тебе ли быть ее рабой смиренной?

Она — стекло, а ты — алмаз бесценный.

Он блещет, хоть оправь его свинцом.

Богине, увлеченной пастухом,

Ее любовь лишь славы прибавляет.

Надежду эта мысль в меня вселяет,

Сколь мало ни достоин я тебя.

Мы женщине должны служить, любя,

И как Венеру ты красой затмила,

Так превзойду я всех в служенье милой.

Сияет солнце нам не для того,

Чтоб только любоваться на него.

Корабль, покинув порт и волны роя,

Нам кажется величественней втрое.

Забудь же Сест и гордо отплыви

В необозримый океан любви!

Без дела лежа, лира хриплой станет.

Мужчин чуждаясь, женщина увянет.

Тем ярче медь, чем чаще служит нам,

Кто предпочел бы золото камням,

Не будь оно в таком употребленье?

Клад, скрягою хранимый без движенья,

Не возрастет, тогда как, дав взаймы,

Порой сто на сто получаем мы.

Удвоить могут красоту наряды,

Но их носить для этой цели надо,

Дворец, в который заколочен вход,

Плачевно обветшает и падет,

Ах, Геро, не губи себя бесцельно!

Для женщин одиночество — смертельно.

Перед самой собою ты грешней,

Чем тот, кто из-за скупости своей

Себя недоеданьем истощает:

Он хоть богатство детям завещает,

А ты уйдешь с сокровищем своим,

Не разделив его ни с кем другим

И вполовину обесценив этим;

Иль боги пожелают завладеть им

И ссориться из-за него начнут,

Чем всю природу ввергнут в бездну смут.

Уж так судьбою решено от века:

К любви стремиться — участь человека.

Не более, чем ноль, число один:

Вы, женщины, ничто без нас, мужчин.

Зачем же ты Гимену непокорна

И в одиночку жизнь влачишь упорно?

Дикарь глотает воду из ручья

И думает, что лучше нет питья.