Собрание сочинений. Том I - [20]
Она все еще ждет меня… моя мама».
Две недели пронеслись как мгновение, настал момент скорби.
Адам вышел на перрон. Теплый свет ложился на его лицо, он приветствовал синий рассвет. Мир открывал очи, склеенные негой сумерек: трепетали его ресницы-птицы, открыт и чист был его лоб. Солнце русское улыбалось лаской прощания. Адам был наполнен добром, в душе его горело. Он дышал легко, мысли его были свободны. В этот миг он любил Человека, любил безраздельно все человечество.
«Звезды зоркие, звезды мудрые, укажите мне путь, проводите меня, нищего путника. Наверное, так и должно быть: каким-то нашим мечтам никогда не суждено сбыться — они лишь дым, и уже рассеялись. Но мы помним!.. Что-то будет отобрано, что-то оставит зарубки на сердце. Иное превратится в Свет. Возможно, то самое, несбывшееся и отобранное, и будет светить, светить… Когда погаснут все огни и растворятся надежды, именно оно и будет светить. А я думал раньше: «Господи, зачем так?» А вот как раз для этого.
И теперь смотрю я в окровавленную Душу небесную: по ком горюешь ты, звезда?.. Смотрю… до слез смотрю: красной болью себя исписала… — а много ли болей бывает на свете?..»
Приковылял холодный поезд. Адам сел у окошка: глядел в последний раз — сквозь пространство и время, вспоминал Дашеньку и всю их семейную жизнь. Глядел как-то рассеянно: увидал залитые зреющими нивами степи — от края до края… давно не прорывались дожди, гнало сюда холодные ветры; маленькие домики, отброшенные густыми туманами, — стояли они, словно в дыму кадильном. Увидал и скромную церквушку: на куполе — крест с изображением цаты, колыбели Иисусовой: [И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна]; увидал и сиротливую мечеть… Все в единстве было, сердце задыхалось от радости — взаправду ли такая жизнь?!.. И там… далекий-далекий свет…
Вспомнилось из Толстого: «Счастье имеет смысл только тогда, когда есть с кем его разделить». В сердце пело — траурное, надрывно-светлое. Адам приложил ладони к глазам — «чувствую тепло… живое… Край Донской, край ты мой любимый, не тлеет моя к тебе любовь. Окаянные деньки, припорошенные пеплом, ну что я в вас забыл?..»
Щелкнуло холодное железо, раздался мощный гул — показала себя «машинная сила». Двинулось, загрохотало… крикнули голоса, еще чуть-чуть пошумело… и наконец «запели» колеса…
«И понял я, что от меня укрылось, вот что я забыл!.. — это по Дому русская тоска. Страшно с ней с глазу на глаз — она убить может!»
Тяжко ему было уезжать: не только потому, что Даша была родной — а он ведь именно покидал родное, — но и потому, что не произнес главных слов. Он чувствовал, что прощен… — но он не просил прощения. От этого на душе было неспокойно…
И страшно: вдруг как бы в шутку он подумал: «а может, я и не раскаиваюсь вовсе…» Поезд уносил все вопросы… и ответы на них рассеялись, подобно призраку, видению.
Адам вспомнил давнее, «пушкинское»: «Кто раз любил, уж не полюбит вновь» — и, последовав за этой мыслью, увидел все.
ПЛАЧУЩИЕ УТЕШАТСЯ
«Подол рассветный, с розоватыми рюшами в низах. Мажет солнце золотисто, стылый свет коченеет на стволах деревьев. И над всем глядят непритворные очи — необыкновенное, «мгновенное» небо. Горизонт с веселым красным хохолком на затылке — чудо какое! Душа моя — очарованная! В воздухе усики свежести — сказка-мечтание; теплое поветрие — дышу… и слышу! Крошит хлебушком несильный дождик, одетый в солнце. Так неизбывно ярко это солнце… — пятно от краски!
И ветерка бурчание, и утро-рожденье… — великие милости; и красноречивое молчанье… Колются в лужицах пылающие солнца.
Дай Бог такое помнить! Господи, сколько всего, и все — мое! Кошу не небо птичьими глазами: скачут ласточки, мельтешат. И вдали — колосики-люди, из великих вод Богом созданная тварь, — живое-дышащее, со своей душою, как омоленная в храме икона.
Все это я, в душе моей живое сотворенье.
А вон, поодаль, — чернобровка моя бесценная, Дашенька, «дарованная» мне, дар назначенный. Идет себе по горизонту, маленький кутенок и белый зубик, — ко мне влечется, ножку кривит слегка. Такая раскрасавица, в ней сила Кавказа: крепкая воля-вера, горы да звезды — и все поет… Солнышко у нее на плече — несет его с собой. Колечко на пальчике — золотое колечко, невинность драгоценная.
Любовь… А что такое любовь? Навспоминаешь себе — и не веришь, что вот так все и было. О, как дале́ко, дале́ко!.. Что теперь в замученном сердце — какая погода? В час раздумий роковых… там всяких дум круженье…
Такая неопределимая духовная свобода: кажется, возьмешь гору и зашвырнешь ее. Любовь вошла! Игрушечная такая церковка перед нами, головка ее окутана розовым светом. Глядишь… и постигаешь — что-то очень глубокое. Даша берет мою руку — чувствую кожу, и «подкожное» чувствую. Улыбка тихая на лице ее. Молча идем по узенькому-узенькому проходцу, и в этом проходце все наше прошлое — стоит, смазанное, темной волнистой ночью, в ослеплении звезд. И мы уже мчим-гудим, — сбежим ли? — и вокруг и всюду мерзлота-чернота, душит тьма, — не разобрать: темно-зеленое, мшистое… это мелкая суета исчезает в палево-дымном, тревоги земные, которых не было. Все в темной приглушенной цветовой гамме, словно составленной теплыми оттенками охры, красного и коричневого цветов. А мы вместе, и с нами свет дневной — с нами такая сила!
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…