Собрание народных песен - [2]

Шрифт
Интервал

Воевал он трое суточек,
Не пиваючи не едаючи,
Из струме́нов ног не выймаючи,
Со добра коня не слезаючи.
Притомился его добрый конь,
Притупилася сабля острая,
Копьецо его мурзавецкое.
Как приехал Фёдор Тыринов
Да во свой во высок терём,
Повела его родна матушка
Да на Дунай-реку коня поить.
Налетел на нее лютый змей
О двенадцати го́ловах,
О двенадцати хо́ботах;
Он унёс его матушку
Через те ле́сы тёмные,
Через те ли круты горы,
Через те моря синие,
Моря синие, бездонные.
Что бездонные, бескрайние,
Во пещеры белы каменны.
Прибегал его добрый конь
Без его родной матушки,
Говорил его добрый конь
Человеческим голосом:
— Что́ ты знаешь, Фёдор Тыринов?
Повела твоя матушка
На Дунай-реку коня поить;
Налетал на нас лютый змей
О двенадцати го́ловах,
О двенадцати хо́ботах,
Он унёс твою матушку
Через те ле́сы тёмные,
Через те ли круты горы,
Через те моря синие,
Моря синие, бездонные,
Что бездонные, бескрайние,
Во пещеры белы каменны.—
Собирался Фёдор Тыринов
По свою родну́ матушку:
Он берёт книгу евангельску,
Он берёт животворящий крест,
Наточил саблю вострую,
Отпустил копьё мурзавецкое,
Он сади́лся на добра коня.
Как поехал Фёдор Тыринов
По свою родну матушку,
Что за те ли круты горы,
Что за те моря синие,
Моря синие, бездонные.
Что бездонные, бескрайние.
Как подъехал Фёдор Тыринов
К тому ль ко синю́ морю:
Как где не́ взялась рыба Кит,
Становилась из кра́ю в край,
Из синя́ моря бездонного,
Что бездонного, бескрайнего;
Как поехал Фёдор Тыринов
По́ морю, словно по́ суху.
Подъезжает Фёдор Тыринов
Ко пещерам белым каменным.
Увидала его матушка
Из красно́го окошечка:
— Не замай, моё дитятко,
Не замай, Фёдор Тыринов!
Как увидит нас лютый змей,
Он увидит, совсем пожрёт!
— Не убойся ты, матушка,
Не убойся, родимая!
У меня есть книга евангельска,
У меня есть животворящий крест,
А ещё есть сабля острая,
Да копьецо́ мурзавецкое. —
Как увидел его лютый змей
Из пещер белых каменных,
Налетел на него лю́тый змей:
Уж и бился с ним Федор Тыринов
Три́ дня, три́ ночи, трое суточек;
Размахнулся Фёдор Тыринов,
Он смахнул ему го́ловы
Об двена́дцати хо́ботах,
Он убил его до́ смерти.
Уж и стал Фёдор Тыринов,
Уж и стал его добрый конь
По колена в побоище.
Как пустил Фёдор Тыринов
Копьецо́ мурзавецкое
По матушке по сыро́й земле:
— Расступись, мать сыра́ земля,
Ты пожри кровь нерусскую.
Кровь нерусскую, неприятельску!
Посадил Фёдор Тыринов
Да свою родну́ матушку
На головку, на темячко;
Он понёс свою матушку
Через те ле́сы тёмные,
Через те горы кру́тые,
Через те мо́ря синие,
Моря́ синие, бездонные,
Что бездонные, бескрайние;
Как подъехал Фёдор Тыринов
Ко тому ль ко синю морю,
Как где не́ взялась рыба Кит,
Становилась из краю в край,
Из синя моря, бездоннаго,
Что бездоннаго, бескрайняго:
Как поехал Фёдор Тыринов
По́ морю, словно по́ суху.
Как пришел Фёдор Тыринов
Да во свой во высо́к терём;
Посадил свою матушку
Он за свой за дубовый стол;
И он стал её спрашивать:
— Сто́ит ли, родна́ ма́тушка,
Как моё похожде́ние
Да твово́ порожде́ния?
— Сто́ит, сто́ит, мило дитятко!
Сто́ит да пере́стоит.

2

БОРИС И ГЛЕБ

Со Восточнаго держания
Во словесном Киеве граде
Жил себе Володимир князь,
Имел себе трёх сыно́в:
Старейший брат, а польший князь,
А ме́ньших два брата, Борис и Глеб.
Живши-бывши, Володимир князь
Стал своим чадам бласловляти,
А удельными гра́дами наделяти:
Старейшему брату Чернигов град,
Борису и Глебу Киев град.
Живши-бывши Володимир князь
В доме своём переставился.
Чады его возлюбленные
Со славою его погребали;
Разъезжалися во разныя страны:
Старейший брат в Чернигов град,
А Борис и Глеб во Киев град.
Живши-бывши старейший брат,
Старейший брат, а польший князь
В уме своём разуме смешался:
И пишет князь злописа́ние
Двум братам Борису и Глебу:
«Вы ме́ньшие братья, святые князья,
Святые князья, благоверные,
Два брата мои, Борис и Глеб!
Прошу я вас в пир пировать,
Во че́стный пир вам пир пировать:
Мы будем в моём доме отца поминать».
Послы его прихождали,
И посы́льный лист приношали
Двум братам Борису и Глебу.
Два брата Борис и Глеб
Посы́льный лист принимали.
Пред матушкой прочитали;
И начали плакати-рыдати,
И жалобным гласом причитати,
Им матушка говорила:
— Возлюбленные мои чада.
Святые князья благоверные!
Не ездите вы к большо́му брату в гости:
К старейшему брату Святополкию;
Не на пир он зовёт пировати,
Не отца в своём доме поминати:
Хочет он вас затребити,
Всею Росеей завладати,
Со всеми со удельными городами
Со всеми со верными со слугами! —
Они матушки не слушались,
Садились на добры́их ко́ней,
Поехали к большо́му брату в гости,
К старейшему брату и к бо́льшему князю.
А польший князь, ненавистный-злой,
Не в доме он братиев встречает,
Встречает далече в чистом поле,
Свирепо на братьев взирает,
Он зрит на них яко разбойник,
Два брата Борис и Глеб
Видют они напасть свою,
Слезают с до́брыих ко́ней,
Упали к большому брату в ноги,
Старейшему брату, Святополку:
Борис упал в правую ногу,
А Глеб упал в левую;
Начали они плакать и рыдати,
И жалобным гласом причитати:
— Любимый ты наш старе́йший брат,
Старейший брат, а больший князь!
Не срежь ты главы́ незрелыя,
Не пролей ты крови християнской,
Крови християнской понапрасну!
Возьми ты нас в рабы себе,
Работай ты нами как рабами! —
А бо́льший князь, ненавистный-злой,
Ни на что злодей не воззирает,
Ни на плаканье, ни на рыданье,

Еще от автора Петр Васильевич Киреевский
Том 1. Философские и историко-публицистические работы

Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта /3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября /6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В первый том входят философские работы И. В. Киреевского и историко-публицистические работы П.


Том 3. Письма и дневники

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 3. Письма и дневники / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 488 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В третий том входят письма и дневники И. В. Киреевского и П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А.


Том 2. Литературно-критические статьи, художественные произведения и собрание русских народных духовных стихов

Перед читателем полное собрание сочинений братьев-славянофилов Ивана и Петра Киреевских. Философское, историко-публицистическое, литературно-критическое и художественное наследие двух выдающихся деятелей русской культуры первой половины XIX века. И. В. Киреевский положил начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточно-христианской аскетики. П. В. Киреевский прославился как фольклорист и собиратель русских народных песен. Адресуется специалистам в области отечественной духовной культуры и самому широкому кругу читателей, интересующихся историей России.


Том 2. Литературно–критические статьи и художественные произведения

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Литературно-критические статьи и художественные произведения / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 368 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.Во второй том входят литературно-критические статьи и художественные произведения И. В. Киреевского и литературно-критические статьи П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А. Ф. МалышевскогоИздано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России».


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.