Собрание народных песен - [12]

Ни на царя, ни на царевну благоверную

Только думаю об своей буйной голове:

Что я семьдесят семь земель изошо́л,

По себе я борца не нашол,

По себе борца, удалова молодца́! —

Выходил-то Грозный царь,

Царь Иван, сударь, Васильевич,

Выходил он на новое крыльцо,

Воскричал он громким голосом своим:

— Ино есть ли у меня борцы,

У меня борцы, уда́лы молодцы?

Приходили б к государю во дворец,

Побороться с Кострюко́м-Мастрюко́м,

С моим шурином любезныим! —

Из села-то Кулебакина,

Из деревни из Опа́льшиной,

Выходили-то два братца,

Да два братца, два родимые,

Два Андрея два Андреича:

Одевались в одёженьку лёгонькую,

Обувались они в портя́ночки тоненькия,

Во ла́потки ча́стенькие,

В балахо́ньчики лёгонькие,

Они и́дут путём-дорогою,

Они шуточки пошучивают,

Они друг дружку попи́хивают.

Приходили к государю во дворец,

Воскричали громким голосом своим:

— Ино где у тебя борцы,

Ино где борцы, уда́лы молодцы́? —

Грозный царь Иван Васильевич:

— Вот пришли борцы, удалы молодцы!

Ох ты, шурин, ты, шурин мой,

Ох ты, шурин, любезный мой!

Ино вот тебе хлеб-соль на столе,

Ино вот тебе борцы на дворе,

Ино вот борцы, уда́лы молодцы́! —

Уж Кострюк-Мастрюк бросается,

Он бросался — семь столов повалил,

И он семьдесят господ задавил.

Как с больши́м братом схватилися,

Они три часа водилися;

Низёхонько поклонилися,

Частнёхонько расхватилися:

— Ох ты, братец, ты, братец мой,

Ох ты, братец, родимый мой!

Хочь ты родом-то повыше меня,

Да ты силкой-то пониже меня! —

Как с меньшим братом схватилися,

Они часу не водилися,

Не честнёхонько расхватилися,

Не низёхонько поклонилися:

Уж он первую поши́бочку пошиб, —

С Кострючи́шка колпачишко сшиб;

Он другую-то пошибочку пошиб, —

С Кострючи́шка сапожи́шки сшиб,

Уж и бился он — рубился

Не об ста рублях, не об тысяце,

Они билися-рубилися

Об своих буйных головушках:

Кто кого смо́жет, того рвать-щипать,

Того рвать-щипать, до нага́ обдирать.

Уж он третью-то пошибочку пошиб, —

Подымал-то он повыше себя,

Опущал-то он пониже себя;

Уж он начал его рвать-щипать,

Его рвать-щипать, до нага́ обдирать;

— Грозный царь Ивап Васильевич!

Не во гнев бы вашей милости,

Что деру штаны атласныя! —

Что глядит-то государыня

Из косящета окошечка:

— Ты, крапива, ты, крапива б…,

Вы крапивныя се́мены!

Много вас было насеяно,

Да не много уроди́лося! —

Грозный царь Иван Васильевич:

— Ох ты, баба, ты, баба б…,

Ох ты, баба, ты бабья знать!

Что́ глядишь ты в косящето окно,

Да не чорт ли тебя спрашивает?

Защекотала сороченькой,

Полетела с каменно́й Москвы.

55 «Не кулик по болотам куликует…»

Не кулик по болотам куликует:

Молодой князь Голицын по лугам гуляет;

Не один князь гуляет, — с разными со полками,

Со донскими казаками, еще с егарями,

И он думает-гадает:

Где пройтить-проехать?

Ему лесом ехать — очень тёмно;

Мне лугами, князю, ехать, — очень было мокро;

Чистым полем князю ехать, — мужикам обидно;

А Москвою князю ехать, — было стыдно.

Уж поехал князь Голицын улицей Тверскою,

Тверскою-Ямскою, Новой Слободою,

Новой Слободою, глухим переулком.

Подъезжает князь Голицын близко ко Собору,

Скидава́ет князь Голицын шапочку соболью,

Становился князь Голицын на коленки,

На коленки становился, сам богу молился,

Богу помолился, царю-государю низко поклонился:

— Уж ты здравствуй, государь-царь, со своими боярами,

Со своими боярами, с большими князьями,

А еще ты, государь-царь, с голубыми лентами,

А еще ты, государь-царь, с разными полками!

Ох ты, батюшка, государь-царь, ты наш православный!

Ты зачем, государь-царь, черня-т[15] разоряешь?

Ты зачем, государь-царь, больших господ сподобляешь?[16]

Ты пожалуй, государь-царь, меня городочком,

Не большим городочком, Малым-Ярославцем?

— Нету, нету тебе, князю, нет ни городочка,

Ни малого, ни большого нет Ярославца!

56 «У нас было на святой Руси…»

У нас было на святой Руси,

На святой Руси, в каменно́й Москве,

У Ивана было у Великаго,

Стоял тут кипарисный гроб,

Во гробу лежит православный царь,

Православный царь Петр Алексеевич.

Он крепко спит — не про́снется,

В головах у него стоит старо́й сержант.

Он и плачет — что река льется,

Во слезах он слово вымолвит:

— Батюшка наш, православный царь,

Православный царь, Петр Алексеевич!

Что ты крепко спишь — не про́снешься,

Не про́снешься, не пробу́дешься?

Вся наша силушка побитая,

Побитая, порастре́пана.

57 «Как у нас было на святой Руси…»

Как у нас было на святой Руси,

В славныем городе было во Москве,

У собора было у Успенскаго,

Молодой солдат на часах стоял,

Во руках ли он ружье держал,

Богу молится, сам слезна плачет,

Он штыком бьет об мать сыру́ землю:

— Расступись-разделись, мать сыра́ земля,

Ты откройся-ка, золота парча!

Православный Петр Алексеевич,

Погляди-тка ты на свою армию,

На свою армию, на свою гвардию:

Наша армия во строю стоит,

Во руках ружья держа́т, сами слезно плачут:

— Аль, ребятушки, у нас прянту[17] нет?

— Прянту нет, сухарей не стаёт.

58 «Как у нас было на святой Руси…»

Как у нас было на святой Руси,

Как у нас было в каменно́й Москве,

У Ивана у Великаго,

В большой колокол зазво́нили.

Молодой маиор пошол ко заутрени,

Не дошедши собора богу молится,

Богу молится, в землю кланяется:

— Создай, господи, тучу грозную,

Тучу грозную, непроно́сную!

Подымитесь, ветры буйные,

Разнесите с гор желты пески,

Своротите бел-горючь камень!