Соблазнитель душ - [14]

И в большинстве своем они попадали к таким вот эл ронам, робертам, безумным чарли, проповедовавшим бессилие цивилизации и обещавшим своим последователям утопию. А потом выяснялось, что порвать с такой общиной нельзя, а ее главарь, вождь, гуру тянет из них все соки. И при этом им нравилось, что их используют, ибо, исполняя указание или приказ новоиспеченного мессии, они ощущали собственную необходимость и важность.

Бог обещал им совсем не это. Едва ли в намерения Бога входило превращение их в рабов. Но Пастырь не мог осознать, что же лежит за столь откровенным желанием подчинять свою волю воле другого человека. Господь повелел ему помогать заблудшим, и именно это он и старался делать. Но, возможно, от него требовалось нечто большее. Может, он сам что-то недопонимал или ему чего-то не хватало. Может, он проповедовал главенство Бога, а они искали мирскую власть? Но он не мог стать другим. Он нес слово Божье. И не мог вести себя по-другому, ставя себя выше всех, называя себя представителем Бога на Земле и требуя на основании этого безоговорочного подчинения. Они тоже дети Бога, а он лишь один из них.

Через лобовое стекло он увидел, как Чарли вышла из отделения связи с брезентовым мешком в руке. Она улыбалась, открывая дверцу.

— Мы получили больше сотни писем. Судя по обратным адресам, все они из Фриско.

— Хорошо, — Пастырь завел двигатель. — Не зря мы раздавали листовки.

— Ой! — воскликнула она. — Тебе телеграмма.

Он разорвал желтый конверт, прочитал:

«НЕМЕДЛЕННО ПОЗВОНИ МНЕ ПО ТЕЛЕФОНУ 777-2121. ОЧЕНЬ ВАЖНО. БАРБАРА».

Он взглянул на дату в верхнем углу бланка. Телеграмму отправили из Сан-Франциско два дня назад. Он должен был получить ее вчера. Странно, что Тарц, который обычно забирал почту, не привез ее. Но, возможно, она пришла уже после его отъезда.

Пастырь открыл дверцу и вышел из пикапа.

— Я сейчас вернусь.

От Чарли не укрылась его озабоченность.

— Что случилось, Пастырь?

— Еще не знаю. — Он зашагал к телефонной будке у края автостоянки.

Закрыв за собой стеклянную дверь, Пастор обернулся. Чарли открывала письма. Монетки посыпались в щель, на другом конце провода раздались гудки.

После второго Барбара сняла трубку.

— Слушаю.

— Это Пастырь.

Она тут же перешла на шепот.

— Почему ты так долго не звонил?

— Я получил твою телеграмму минуту тому назад.

— К тебе приедут гости.

— Уже приезжали. Этим утром. Я вышвырнул их.

— О!

— Что связывает тебя с Сынами Господа?

— Ничего. Но мой дядя решил, что женщина не должна возглавлять Дом Сунг. Он продал им товар и сказал, от кого мы его получили.

— Разве ты не могла остановить его?

— Нет. Он отстранил меня от власти. Запер в моей квартире. Я узница. Большинство моих кузенов приняли его сторону.

— Неужели не осталось тех, кто верен тебе?

— Не знаю. Он никого не подпускает ко мне.

— Почему бы тебе не удрать?

— Я пыталась. Но он держит внизу двух охранников. Они не выпускают меня. Мой дядя заявил, что я обесчестила семью, проведя с тобой ту ночь.

Пастырь помолчал.

— И каковы их планы?

— Точно не знаю. Но мне страшно. Послезавтра он собирает семейный совет. Приедут родственники из Лос-Анджелеса, Чикаго, Нью-Йорка.

— Что они могут сделать?

— Они могут сместить меня. И не в моих силах этому воспрепятствовать. Меня не допустят на совет.

— Может, это и неплохо. Зачем тебе такая ответственность?

— Ты не понимаешь, что подразумевает семья под смещением.

Он ужаснулся.

— Они не посмеют!

В голосе Барбары слышалась озабоченность:

— Другого пути нет. Новым главой семьи можно стать только после смерти прежнего.

— Ты должна выбраться оттуда.

— Я же сказала, это невозможно.

— Я тебе помогу.

— Ты не сможешь подняться ко мне. Внизу постоянно дежурят двое, и мой дядя отобрал у них ключи. Он сам отпирает лифт, когда мне присылают еду.

— А твой ключ у тебя остался?

— Да. Но такой от этого толк? Я не смогу передать его тебе. Если б не телефон, о котором никто не знает, я бы даже не смогла послать тебе телеграмму.

— Если я не ошибаюсь, лифт изготовлен фирмой «Отис», не так ли?

— Да.

— Тогда возьми свой ключ. На нем должен быть выбит номер.

— Подожди. — Трубка ударилась обо что-то твердое, потом вновь послышался голос Барбары. — Есть номер.

Бумагу и карандаш он уже приготовил.

— Продиктуй мне его.

— Один-ноль-семь-два-три-пять-кей-ай.

Он зачитал написанные цифры и буквы.

— Все так. Но чем это поможет?

— «Отис» ведет учет. Так было всегда. На случай чрезвычайных обстоятельств. Они сделают мне дубликат.

— Но тебе придется пройти мимо охранников.

— Я позвоню тебе послезавтра, в два часа ночи. Но даже если звонка не будет, собери дорожную сумку. Я приеду к тебе примерно в это время.

Барбара помолчала.

— Ты не обязан это делать. Это не та причина, которая заставила меня послать телеграмму. Я не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Все мы живем милосердием Божьим. Будем вместе молиться о его помощи и защите. До встречи.

— Я буду молиться за тебя, Пастырь.

Он повесил трубку. Мгновением позже зазвенел звонок.

— Опустите, пожалуйста, еще девяносто пять центов, — вежливо попросила телефонистка. В задумчивости он побросал монеты в щель, слушая, как они падают в накопитель.