Соблазни меня в сумерках - [3]

Он повернул ее спиной к себе и положил руку ей на шею.

— Не двигайтесь, — приказал он, умело массируя больное место. — Если вы попытаетесь сбежать, я вас снова поймаю.

Поппи безропотно терпела уверенные движения его пальцев, гадая, не попала ли она в руки маньяка. Он нажал сильнее, вызвав непривычные ощущения, которые не были ни приятными, ни болезненными, но странным образом сочетали в себе то и другое. К ее удивлению, боль прошла и напряженные мышцы расслабились. Она прерывисто выдохнула, нагнув голову.

— Лучше? — поинтересовался он. Его большие пальцы поглаживали ее шею, проникая под мягкое кружево, которым был отделан высокий ворот ее платья.

Встревоженная и смущенная, она попыталась отстраниться, но он удержал ее за плечи. Поппи прочистила горло.

— Сэр, не могли бы вы вывести меня отсюда? — произнесла со всем достоинством, на которое была способна. — Мои родные будут вам очень признательны…

— Конечно. — Он неохотно отпустил ее. — Никто не пользуется этим коридором без моего ведома. Естественно, я решил, что тот, кто забрался сюда, сделал это с недобрыми намерениями.

Это замечание могло сойти за извинение, хотя в его голосе не прозвучало и тени раскаяния.

— Уверяю вас, у меня не было никаких намерений, кроме желания поймать это бессовестное животное. — Она почувствовала, как Доджер трется о подол ее юбок.

Незнакомец нагнулся, поднял хорька и протянул его Поппи, придерживая за холку.

— Спасибо. — Упитанное тельце зверька расслабилось у нее на руках. Как и следовало ожидать, письмо исчезло. — Доджер, мерзкий воришка, где оно? Что ты с ним сделал?

— Что вы ищете?

— Письмо, — натянуто отозвалась Поппи. — Доджер украл его и притащил сюда… Оно должно быть где-нибудь здесь.

— Никуда оно не денется.

— Но это важное письмо.

— Очевидно, иначе вы бы не пустились во все тяжкие, чтобы вернуть его. Пойдемте.

Поппи неохотно согласилась, позволив ему взять себя за локоть.

— Куда мы идем?

Ответа не последовало.

— Я предпочла бы, чтобы никто не знал об этом происшествии, — сказала Поппи.

— Не сомневаюсь.

— Могу я рассчитывать на вашу скромность, сэр? Я должна избежать скандала любой ценой.

— Молодой женщине, которая хочет избежать скандала, следует оставаться в своем номере, — резонно заметил он.

— Я бы с удовольствием оставалась в своем номере, — возразила Поппи. — Мне пришлось выйти исключительно из-за Доджера. Я должна вернуть письмо. И я уверена, что мои родные охотно компенсируют доставленное вам беспокойство…

— Помолчите.

Он без труда находил путь в полутемном коридоре, придерживая Поппи за локоть деликатной, но неумолимой рукой. Они двинулись не к кабинету мистера Бримбли, а в противоположном направлении и шли, казалось, бесконечно долго.

Наконец незнакомец остановился перед дверью в стене и толкнул ее.

— Входите.

Поппи нерешительно проследовала в ярко освещенную комнату, с окнами во всю стену, выходившими на улицу. Половину свободного пространства занимал массивный письменный стол из резного дуба, вдоль стен высились книжные полки. В воздухе висела знакомая смесь запахов — свечного воска, пергамента, чернил и книжной пыли. Так пахло в кабинете ее отца.

Поппи повернулась к незнакомцу, который вошел следом за ней и закрыл потайную дверь.

Трудно было определить его возраст. Он выглядел на тридцать с небольшим, но в нем чувствовалась искушенность, словно он достаточно повидал в своей жизни, чтобы перестать удивляться. У него были густые, коротко постриженные, черные как смоль волосы и светлая кожа, на фоне которой резко выделялись темные дуги бровей. И он был красив, как Люцифер, с высоким лбом, прямым носом и выразительным ртом. Упрямая челюсть, завершавшая черты, придавала ему вид человека, который относится ко всему — включая самого себя — слишком серьезно.

Поппи почувствовала, что краснеет, глядя в его зеленые глаза, с темными ободками вокруг зрачков и густыми черными ресницами. Его взгляд, казалось, вбирал ее внутрь, оценивая каждую черточку. Под его глазами виднелись тени, но они нисколько не портили его мужественную красоту.

Любой джентльмен на его месте произнес бы что-нибудь любезное, успокаивающее, но незнакомец молчал.

Почему он так смотрит на нее? Кто он и по какому праву хозяйничает в отеле?

Придется ей что-нибудь сказать, чтобы разрядить обстановку.

— Здесь пахнет книгами и свечным воском, — заметила она, — как в кабинете моего отца.

Мужчина шагнул к ней, и Поппи невольно отпрянула. Они оба замерли. Казалось, в воздухе повисли вопросы, словно написанные невидимыми чернилами.

— Насколько я знаю, ваш отец умер. — У него оказался выразительный голос, низкий и властный, гармонирующий с его обликом. Он говорил с легким акцентом, растягивая гласные и слегка грассируя.

Поппи озадаченно кивнула.

— А вскоре умерла ваша мать, — добавил он.

— Откуда вы знаете?

— Это моя обязанность — знать как можно больше о постояльцах.

Доджер принялся извиваться, вырываясь из ее рук, и Поппи нагнулась, чтобы опустить его на пол. Хорек запрыгнул на массивное кресло у камина и свернулся клубком на бархатной обивке.

Выпрямившись, Поппи заставила себя снова взглянуть на незнакомца. Он был одет в темный костюм, отличавшийся изысканной небрежностью покроя. Но на его черном галстуке не было бриллиантовой булавки, на жилете не сверкали золотые пуговицы, свидетельствующие о богатстве. Ничего, кроме цепочки карманных часов.