Снежная слепота - [31]

Пальми всегда был одиночкой. Хороший, уважаемый учитель, он с трудом завязывал знакомства вне школы. Романтических историй в его жизни тоже было мало, а теперь уже и слишком поздно. Или нет? Как бы то ни было, винить в этом некого. В молодости он влюблялся, но упустил все возможности, не смог решиться. Пальми вспоминал об этом с сожалением. Но у него был практический склад ума, и он приучил себя не оглядываться в прошлое, так как это причиняло слишком много боли.

После выхода на пенсию он решил заняться литературным творчеством. Он, как и раньше, просыпался рано утром и каждый день писал в своем кабинете у окна с видом на фьорд. После ужина опять садился к компьютеру, который давно устарел, но все еще исправно выполнял свои функции, и снова писал в течение часа или около того. Зимой, если вечер был мглистым или туманным, он по привычке зажигал спиртовку и ставил ее в старую банку из-под варенья на подоконник. Всю зиму, с ранней темнотой, он зажигал свечи и расставлял их в старых банках на подоконнике. Сидя перед компьютером, он смотрел в темноту сквозь пламя свечей, на море и мыс на дальней стороне фьорда.

Его большой роман продвигался хорошо, но параллельно Пальми написал еще три пьесы. Это давалось ему легко и было приятным противовесом в работе над романом. Первая пьеса была почти фарсом, вторая — более драматичная, а третья — самая лучшая, как ему казалось, — уже настоящая драма, но с элементами юмора. Как раз то, что любят люди. Улыбаться и плакать попеременно. Это и было тем произведением, которое «Актерское содружество» предполагало показать в субботу.

Пальми стоял на причале и смотрел на фьорд.

Его гости из Дании еще не проснулись. Немолодая дама и ее сын. Ну за каким чертом ей потребовалось ехать в Исландию? Он поместил их в цокольной части дома. Ей было под девяносто, она вместе с сыном совершала паломничество в Исландию. Попросила приютить ее на неделю, потому что когда-то была знакома с его отцом в Дании.

— Мне хочется посмотреть наконец на Сиглуфьордюр, о котором ваш отец рассказывал с такой любовью, — сказала она по телефону на понятном датском языке.

Пальми прекрасно говорил по-датски, поскольку десятки лет преподавал этот язык в школе. Он предупредил ее, что погода в это время может быть непредсказуемой и что нет никакой гарантии, что она сможет добраться до Сиглуфьордюра, не говоря уже о том, чтобы покинуть его.

— Все же я попробую — мне надо увидеть фьорд собственными глазами раньше, чем я умру. Я хотела бы также побывать в Рейкьявике на Новый год, чтобы посмотреть фейерверк, — добавила она с детским восторгом. — И потом приехать к вам после Нового года, провести несколько дней… если позволит погода.

Ну как он мог отказать ей?

Оставалась еще целая неделя. Они уедут только в следующий понедельник. Целая неделя.

Был абсолютный штиль. Но Пальми знал, что это затишье продлится недолго.

Глава 23

Сиглуфьордюр, вторник,

13 января 2009 года

Как огонь по сухой траве.

Новость о «допросе» Ульвюра в термальной ванне у бассейна мгновенно разлетелась по городу, история при этом обрастала все новыми подробностями. И когда Ари наконец услышал ее от Томаса, ее почти невозможно было узнать, — но суть была верной: он действительно расспрашивал Пальми о том, что происходило в «Актерском содружестве».

Томас разразился бранью. Даже Хлинюр воздержался от своих обычных острот, понимая, что во всей этой шумихе нет ничего смешного.

— Это дело закрыто, — решительно сказал Томас. — Там был несчастный случай, ничего другого. Я считаю, что говорил об этом достаточно внятно!

Ари кивнул.

— Мои слова можно пропустить мимо ушей только один раз. Запомни это хорошенько.

Воздух в полицейском участке был почти вязким. Но не было никакого смысла открывать окно, снаружи бушевала снежная буря. Ари плохо спал последние несколько ночей. Тайное проникновение в его дом все еще не давало ему покоя, но прежде всего он боялся проснуться посреди ночи, будучи не в состоянии дышать.

— Люди напуганы, — вдруг сказал Хлинюр, — мне так кажется.

— Ты о чем? — обернулся к нему Томас.

— Ну да, многие полагают, что мы расследуем несчастье… этот случай в «Актерском содружестве»… — Хлинюр запнулся, — как убийство.

Не надо этого говорить.

Ари бросил на него красноречивый взгляд, не давший, однако, никакого результата. Хлинюр не был напарником Ари, хотя оба подчинялись Томасу. Ари был новым сотрудником, который, возможно, долго тут не задержится.

— И почему ты считаешь, что кто-то боится? — Томас в упор посмотрел на Хлинюра.

— У меня есть такое ощущение. Один или два человека даже упомянули об этом. Убийство в небольшом городке всегда будоражит воображение, особенно в такое время, как сейчас, в середине зимы, — не спеша произнес Хлинюр. И добавил: — Вот у некоторых фантазия и разыгралась.

— Проклятье… — негромко сказал Томас.

Ари кивнул.

Проклятье…

Ну и вляпался же он, его первое дело — и все пошло наперекосяк.

Проклятье…

Молокосос зеленый, захотел сыграть в сыщика, только опыта не хватило. Пошел на поводу у этой девчонки, Углы, и решил убийцу на чистую воду вывести…

* * *

К концу дня погода улучшилась, и Ари зашел в рыбный магазин на Ратушной площади по пути домой, пробираясь между сугробами. Вокруг было больше людей, чем обычно, все наслаждались возможностью выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и выполнить свои дела до того, как снег снова завалит улицы, сделав их непроходимыми.