Снег - [22]

День был пасмурный. Теплый, но влажный и какой-то вязкий. Я сразу почувствовала, как голова от всей этой сырости снова разболелась. Но в последнее время я сама была одно большое недомогание, потому на мелочи внимание уже не обращала. Главное — не шлепнуться нигде в обморок, а то нехорошо получится…

Ноги сами повели меня на Семеновскую. Я не собиралась туда идти, но стоило выйти из подъезда, как путь к зачарованному месту стал самой естественной вещью на свете. Мне нужно было убедиться, в том, что… В чем?! В том, что бара нет? Или он есть? Я знала, что уже ничего не знала наверняка. Ну кроме того, что мое видение напрямую связано с чем-то, что сделал Максим.

Днем мне было не так страшно. Я отважно проследовала мимо магазинчика с непонятными продавщицами и даже не взглянула на него. Увидеть там сейчас первую продавщицу, которая скажет, что все было не так, как говорила вчерашняя — это было выше моих сил. Чем больше я узнавала, тем больше ситуация запутывалась. Лучше я не буду ничего узнавать.

Я даже не остановилась на повороте к бару, чтобы перекурить. Одна сигарета — и моя голова, которая все еще была наковальней, взорвется, как переспелый арбуз. Наверное, у меня стариковская гипертония. Курить нельзя. Я пошла дальше и… и все-таки замерла, в очередной раз ошарашенная. Бар был на месте. ОН БЫЛ НА МЕСТЕ! Там, где его не было вчера. И где он был позавчера! Да, но вчера у меня был свидетель, что его не было… На меня снова повеяло мрачностью этого места. Внешне все было просто и замечательно. Иногда мимо стеклянных стен, как ни в чем не бывало, проходили люди. Они даже взглядом не задерживались на сем непримечательном заведении. Они не чувствовали тяжелую ауру этого места… Но мне снова захотелось плакать. Волна страха и сострадания… или скорби? Я не могла с этим ничего поделать, ничего! В глазах стали слезы. Я раздраженно стирала их рукавом, но они снова натекали. Что ты там сделал, Максим, что?! Даже если предположить, что он убил там кого-то… даже если так. То мои эмоции должны быть другими! Ну страх — понятно… Но откуда эта тоска?! Черт, Макс жив, какая мне разница до того, что он там сделал с кем-то! Даже если он сделал что-то мне… хотя я совершенно не чувствую к нему неприязни (впрочем, я же не помню ничего). Что он мог сделать такого со мной или с кем-то, что мне все время тут хочется рыдать?! Это было вне моего понимания… Может, какие-нибудь сексуальные извращения? Ну… вообще-то после того, как я потеряла невинность в четырнадцать лет, тупо ее проспорив, меня мало чем можно было удивить и расстроить. Даже если Максу (чего быть не могло, я уверена) пришло в голову продать мое тело парочке голодных извращенцев. Я бы, может, в этом случае сейчас злилась, глядя на стеклянный бар, но никак не ревела.

В очередной раз я размазала слезы по лицу, не давая им трогательно стекать по щекам, и увидела вдруг то, что не заметила из-за слез. Стеклянная дверь бара была слегка ПРИОТКРЫТА! Никакая сила на свете не заставила бы меня пересечь дорогу и войти внутрь! Это было равносильно тому, чтобы войти внутрь своего кошмара! Тысяча чудовищ смотрела на меня из открытого дверного проема и звали… Слезы в миг высохли на моем лице. Я чувствовала, как кожа горит… Что-то щелкнуло внутри, должно быть это выключился мой инстинкт самосохранения. На негнущихся ногах я пересекла дорогу и пошла к двери. Я была зомби. Я была как пустая банка из-под варенья. Ни страха, ни любопытства — ничего. Я сделала еще шаг, взялась за ручку двери и машинально пропустила себя внутрь…

Эмоции и жизнь сразу вернулись. Будто разуму нужно было выключить меня лишь на время, чтобы заставить войти. Но как только я пересекла порог, я стала сама собой. Мне почти не было страшно. Приоткрытая дверь во мрак пугает, когда ты снаружи, но когда вошел, начинают действовать иные механизмы. Механизмы выживания, которым паникерский страх может только помешать. Здесь было светло, но не так как на улице. Мрачновато, из-за пустоты и явной заброшенности. Как давно здесь были люди в последний раз?! Я осторожно вдохнула запах моего кошмара. Запах застарелого табака и стоячего воздуха. Дверь напротив меня, дверь в дом, та, которая вчера казалось дверью подъезда, — была тоже приоткрыта. И оттуда раздавалось пение! Этот нестройный женский голос, напевающий "Ади-и-н раз в го-од сады цвету-ут…" окончательно вывел меня из состояния ступора, и я вошла во вторую дверь. С трепетом ожидая, что сейчас я узнаю… Я остановилась как вкопанная, не решаясь шагнуть дальше. Признаться, я была уверена, что за порогом увижу обычный подъезд и уборщицу, жамкающую в ведре свою тряпку, но… все было иначе! Наверное, так почувствовала себя Алиса, попав в свою страну чудес. Помещение, которое открылось моему взгляду, как раз и напоминало декорацию из фильма про Алису. Огромный пустой зал, пол в черно-белый квадратик, как шахматная доска. Единственный предмет в зале — это большой бильярдный стол в центре. На противоположной стороне стены два больших окна. У меня закружилась голова, когда я попыталась представить, как именно надо было перепланировать подъезд и нижние квартиры, чтобы получить такое помещение. Слева от меня были еще два прохода, в соседние, вероятно, помещения. Дверей не было, только тяжелые бардовые занавески (портьеры их называют?) отделяли их от зала. Пение раздавалось из дальнего помещения. Я, опасливо ступая по скользкому полу, дошла туда, откуда пели, и рывком откинула занавеску. В нос ударил запах хлорки. Он был и в зале, но не настолько сильный. Комната четыре на четыре, большая кровать без матраца, светильник в изголовье, голый пол. Толстая тетка, стоя на четвереньках, трет что-то грязно-серой тряпкой в самом углу.