Снайпер морской пехоты - [93]

С его рук свисала кожа, и оборванные чёрные клочья походили на крылья летучей мыши. Казалось, что они облеплены нитями тины от шести до восьми дюймов длиной. Сердце его замерло, он остановился и присел на обочину. «Неужели я не выживу?» — спросил он себя.

«В воду! — раздались два возбуждённых голоса. — Скорее! Тащи его к воде!» Хэткок даже не осознавал, что одежда его до сих пор горит, и что он совершенно забыл и о патронташе с патронами на груди, и о шести гранатах на поясе.

Несколько морпехов неожиданно схватили его и окунули в грязную воду, подходившую к дороге. Через несколько секунд он уже сидел по горло в жиже, мигая саднящими глазами с безволосыми веками.

К Хэткоку подбежал санитар и поднёс к его губам флягу. «Пей до конца», — приказал он, и Хэткок всё выпил. Когда фляга опустела, санитар прижал к его губам другую. «И эту тоже до конца». Он выпил. Он выпил уже три фляги, когда увидел над собой высокий чёрный силуэт.

— Стоять можешь? — услышал Хэткок голос штаб-сержанта Буна.

— Попробуем, — ответил он, неуверенно вставая на ноги.

Затем он услышал другой голос. Это был какой-то капитан: «Не надо. Давай сюда вертолёт».

На дорогу опустился вертолёт СН-46. За ним горел разбитый амтрак, там водители, санитары и морпехи заносили в вертолёт тяжелораненых.

— Сэр, — сказал Бун, — вертолётчик говорит, что здесь он сесть не сможет. Придётся нести Хэткока туда.

— Ходить можешь? — спросил капитан.

— Попробую, — ответил Хэткок.

— Всё будет хорошо, Карлос, — сказал Бун. Он подошёл к Хэткоку слева, капитан — справа. Они обхватили Хэткока за талию, где поясной ремень не позволил огню добраться до кожи, и поддерживали его, пока он, с трудом переставляя ноги, не добрался до дожидавшегося его вертолёта.

Хэткок в той или иной степени обгорел почти весь. Лицо стало красно-коричневым, распухло и болело. Разные участки груди, предплечий, кистей рук лишились кожи, потрескались, кровоточили и запеклись. С ногами было едва ли лучше — под рваными брюками кожа покрылась волдырями.

Когда вертолёт оторвался от земли, оставив позади войну, которая велась с помощью пуль и взрывчатки, Карлос Хэткок попал на другую войну, которую вели иглами, скальпелями, медикаментами и обезболивающими средствами. Ужас этой войны заключался в непрестанной боли, этим врагом, который не даёт ни секунды передышки.

«Я до сих пор горю!» — подумал Хэткок. Любой предмет, к которому он прикасался, был словно из раскалённой добела стали. Он остался на ногах, никак не желая садиться.

«Надо одежду снять, — подумал он. — Так легче будет». Он посмотрел на санитара, который стоял перед ним, делая записи в блокноте. К его карману были прицеплены ножницы, и Карлос чёрным, окровавленным, искривлённым пальцем указал сначала на них, а затем на обгоревшие лохмотья, в которые превратились его брюки. Санитар принялся за дело.

Когда вертолёт совершил посадку, Хэткок стоял совершенно голым и не мог сдвинуться с места. Надо было найти Перри. Он искал его глазами весь перелёт, но так и не нашёл напарника. «Он не мог погибнуть!» — думал Хэткок.

И лишь когда толпа врачей, медсестёр, санитаров и обычных морпехов начала выносить из вертолёта раненых, Хэткок наконец-то увидел Перри. Тот выглядел неплохо, он улыбался и махал ему рукой.

— Садись, морпех, — услышал он чей-то голос.

Хэткок сел.

— Ложись, прокатимся.

Хэткок посмотрел на трап в хвосте вертолёта, с которого груда обгорелых тряпок, оставшаяся от его одежды, свалилась на палубу плавучего госпиталя «Репоз». Среди этого рванья Карлос увидел свою зажигалку. «Это моя!» — сказал он, показывая на серебристую «Зиппо». Медсестра подняла её, и Карлосу удалось раздвинуть распухшие губы, благодарно ей улыбнувшись.

— Сообщите обо мне мастер-сержанту Мусу Гундерсону из оперативного отдела 1-й дивизии. Скажите, что я обгорел, но всё нормально! — сказал Хэткок медсестре. Она кивнула, и он снова улыбнулся.

Чья-то рука попыталась мягко уложить его на каталку, но как только его окровавленная, растрескавшаяся спина коснулась простыни, он вскочил. Рука раз за разом ложилась ему на лоб, толкая назад, и он снова и снова вскакивал. Так они добрались до отделения неотложной помощи, где его дожидался врач в маске и хирургическом одеянии.

— Как самочувствие, морпех?

— Поправлюсь, сэр. Перегрелся чуток, — ответил Хэткок, пытаясь отвечать так, словно полностью владеет собой.

— Чем на войне занимаешься? — спросил врач, вводя в вену иглу.

Карлос с трудом сдержал крик и, задыхаясь от боли, ответил: «Я снайпер-разведчик, сэр. Взводом командую».

— Придётся тебе пару дней отдохнуть, морпех.

Хэткок почувствовал, что с его спиной и руками что-то происходит. Он не смотрел на руки — ему не хотелось увидеть, как они исчезнут навсегда.

— Что вы там делаете? — спросил Хэткок.

— В тебе тут целый самосвал гравия сидит, вытаскиваю, — ответили ему сзади. — Слушай морпех, как думаешь — а если всем санитарам по джипу дать?

Хэткок чуть-чуть подумал и ответил: «Кошмар будет. То есть, для санитаров и раненых было бы здорово. Но обслуживать эти джипы — кошмар. Даже не знаю, как…»

* * *

Когда водитель джипа, на котором ехал Рон Макаби, остановил машину у палатки оперативного отделения на вертолётной площадке «Болди», какой-то морпех крикнул: «А ведь добрались вьетнамцы до штаб-сержанта Хэткока! Похоже, убили его».