Смысл жизни человека: от истории к вечности - [96]

Отказ от дескриптивизма в пользу внутреннего смысла моральных суждений диктуется, по Хэару, необходимостью практической ориентации человека в мире: «Когда мы интересуемся, является ли какой-то поступок неправильным, мы, по сути, желаем знать, следует ли его избегать».590 Однако, далее нас интересует степень универсальности этого требования, запрета, то есть моральное предписание не должно быть единичным, приводящим к той же релятивности морали. Здесь Хэар видит выход в постулировании критического уровня морального сознания, на котором возникают вопросы о нравственно наилучшем (это, заметим, требует и когнитивного анализа). Вместо этого исследователь говорит об универсальной прескрипции,591 имеющей силу для любой ситуации, то есть о всеми признанном ценностном значении какого-либо феномена морали. Его абсолютное содержание он считает закрытым для разума. Когнитивный подход заменяется утилитаристским расчетом и дополняющим его интуитивным принятием решения. «Когда мы сомневаемся в своей ситуации (из-за того, например, что в каком-то случае интуитивно принятые решения противоречат друг другу, и мы не в состоянии установить, какое из них правильное), нам следует выбрать лучшее из того, чем мы располагаем».592Вопрос о «лучшем» остается открытым: это либо таковое для морально воспитанного человека (интуитивизм), либо результат утилитаристского согласования различных интенций и интересов людей, совершаемого, в силу «неполной рациональности» человеческого поведения, на той же – интуитивной – основе. Отказ от дескриптивного компонента нравственности приводит и к ценностной дезориентации человека в сфере моральных проблем.

Структурирование проблемного поля «истинность и ценность в морали» позволяет выделить следующие основные подходы к пониманию их соотношения в функциях дескрипции или прескрипции:

а) «растворение» ценностного содержания морали в когнитивном, б) «растворение» когнитивного в ценностном, в) выявление двойственной (описательно-оценочной) природы любого морального феномена, г) противопоставление «истины» и «ценности» в морали.

Когнитивизация этики приводит к выдвижению на первый план описания и характеризуется терминами «истинно» и «ложно» в зависимости от точности морального суждения, или степени его соответствия реальной нравственной ситуации. Главным аргументом при таком подходе выступает ссылка на необходимость установления «истинного» значения того или иного высказывания, нормы, оценки, позволяющего избежать релятивизма и субъективной интерпретации морального факта. Общей когнитивной интенцией обладают, например, этические положения Сократа, для которого добродетель есть знание, а моральный выбор – рациональная процедура. (Знаменитое «я знаю, что ничего не знаю» в этическом контексте означает не отказ от когнитивной интерпретации добродетели как залога совершенной жизни, а фиксацию принципиальной бесконечности разумного движения к моральному совершенству. На это обратил внимание А.А.Гусейнов).

При ценностном подходе акцент ставится на моральной прескрипции и вытекающей отсюда оценочной функции морали по критериям квазиистинной «правильности» или просто «значимости». Главная задача этики, по Дж. Муру, – решение проблемы определения «правильности» и «неправильности» поступков. Аргументация здесь состоит в указании на несводимость ценностного содержания к знанию и неспецифичность для этики того, что может быть подвергнуто такой редукции. Р.Хэар, например, даже термин "правильный" считает фиктивным, ибо мы не знаем, какие именно моральные представления правильны и достойны быть нашими жизненными ориентирами. Роль разума он не отвергает (лучше иметь слабый, чем никакой), однако последним критерием в трудной ситуации морального выбора он считает ценностное «наилучшее», («возможное», в нашем смысле).

Выделение ценностного начала в этике можно обнаружить в трудах Аристотеля, для которого благо есть то, к чему «все стремится». Высшей ценностью является высшее благо человека: «если относительно понятия блаженства мнения людей расходятся, то само «блаженство» считается высшим благом как людьми необразованными, так и образованными, а под словом «блаженство» разумеют: приятную жизнь и жизнь в довольстве».593

Ценностный акцент виден и в положении об осуществимости блага, и в указании на практические критерии человеческого выбора, какими являются «прекрасное, полезное и приятное».594 Когнитивный подход к измерению добродетели и определению ее как «середины» не меняет общую ценностную интенцию Аристотеля: «…определяющий добродетель по ее сущности и понятию должен назвать ее серединой, а по ее совершенству и значению должен назвать ее крайностью (высшим)».595

Достаточно гибкой представляется концепция двойственной (описательно-оценочной) природы любого морального феномена, отражаемого в языке. Двойственность обуславливается тем, что в ее основе лежат два направления процедурного осмысления проблемы «истина и ценность»: от объекта к языку (описание) и от языка к объекту (оценка). «Принцип морали, – как пишет А.А. Ивин, – напоминает двуликое существо, повернутое к действительности своим регулятивным, оценочным лицом, а к ценности – своим «действительным», истинностным лицом…».