Смысл жизни человека: от истории к вечности - [78]

Такая трактовка устраивала далеко не всех. А.И.Введенский, о позиции которого мы говорили в историко-философской части работы, считал, например, что сознание невозможности прийти к цели обессмысливает и движение к ней. Если есть смысл жизни, тогда есть смысл и в его обнаружении, не иначе. В противном случае, ситуация подобна погоне за тенью. Смысл есть, говорит Введенский, и он должен быть найден. Это позиция религиозно убежденного человека, и ее слабость состоит лишь в том, что сам он считает смысл жизни для себя найденным. Его нужно только сообщить всем, показав пример обладания им. Парадокс в том, что призыв к поиску смысла исходит от того, кто уже, как он считает, нашел его для себя. Не имеющий же смысла склонен усомниться в возможности его обрести. «Ты стремишься, если уже имеешь». Целью объявляется нечто исходное, данное.

До сих пор мы и относились к «смыслу жизни» как к чему-то предзаданному (либо для всех потенциально, либо для индивида, как-то отмеченного, привилегированного, – актуально).

Однако существует и принципиально иная позиция, условно говоря, экзистенциалистская, согласно которой никакого изначального смысла у жизни нет и быть не может (во всяком случае, у человеческой жизни). Смысл должен быть придан жизни самим человеком: создан, изобретен, сконструирован и т.п.

Предполагается, что индивидуальная, по крайней мере, жизнь лишена смысла, то есть абсурдна без «обработки» ее человеком. Жить в состоянии абсурда невозможно, «невыносимо» (полная неопределенность означает полную дезориентацию для человека, не имеющего, как у животного, достаточной инстинктивной базы для существования), и человек создает свои – человеческие – смыслы. В этом плане он свободен, ничем не детерминирован, в сущности а, значит, и несет всю полноту ответственности за каждый свой шаг и жизнь в целом. Таков подход «экзистенциализма без Бога». И при таких исходных (которых, оказывается, и нет) задача состоит в том, чтобы создать смысл как основу всех жизненных правил, как оправдание всех действий и как индивидуальную или универсальную цель. Человеку отводится роль творца, если не с большой буквы, то с маленькой, в рамках бытия индивидуального вида.

Позиция религиозного экзистенциализма оказывается внутренне противоречивой: творец должен быть или один – Большой, то есть Бог, или их оказывается множество.

Религиозно-экзистенциалистская концепция возвращается в лоно политеистической или языческой традиции. Если же, все-таки, признается Творец как общий Отец, то человек в том качестве творца оказывается по причине его уполномоченности на это свыше. И тогда смысл опять же не создается, а ищется и затем самостоятельно и ответственно применяется в индивидуальном бытии.

Мы обозначили, как будто, все возможные базовые подходы к исследованию смысложизненной проблематики, исходящие из различного онтического статуса «смысла жизни». Могут ли они быть объединены в какую-то единую систему, составить единую картину жизни в аспекте ее смысла? И другой вопрос: а надо ли это делать? Полимодельность философии, как и многих других (наука, искусство) языков Духа – факт удостоверенный самой ее историей. Тогда надо признать, что и «формулировок» смысла жизни может быть множество, и задача состоит лишь в их типологизации, в соотношении как с теоретическими моделями жизни, так и с практическими жизненными стратегиями людей.

Наличие множества «формул смысла», однако, может быть воспринято и как «перманентный скандал» в философском семействе, дезавуирующий сам процесс поиска смысла жизни: не только его необходимость для человека, но и возможность. Так утверждается подход, называемый абсурдизмом. К его анализу мы и переходим.

Глава 2. Смысл в свете абсурда

Абсурд как феномен и, тем более, как метафизическое состояние мира, так воспринимаемое несчастным и растерянным сознанием, утратившим всякое доверие к действительности, исследованы явно недостаточно. И это, несмотря на довольно длительное существование такого сознания и такой действительности, воспринимаемой как явная мировая бессмыслица. Уже в работах наших отечественных мыслителей конца 19-начала 20 веков передана атмосфера «царствующей кругом» бессмысленности индивидуального и общественного бытия в мире и, конечно, конкретно в России.

Князь Е.Трубецкой в работе 1918 года «Смысл жизни»457 отмечает: «Тот смысл, которого мы ищем, в повседневном опыте нам не дан и нам не явлен; весь этот будничный опыт свидетельствует о противоположном, – о бессмыслице».458

С тех пор, как человек начал размышлять о жизни, – продолжает Трубецкой, бессмысленная действительность представлялась ему в виде замкнутого в себе порочного круга, воплощенного в мифологических символах бочки Данаид, мук Тантала или работы Сизифа, в христианских образах ада, с его вечным повторением и дурной бесконечностью змеи, кусающей свой хвост.

В философии это мироощущение выразилось в учениях Древнего Востока, Гераклита и Платона, в «вечном возвращении» Ф.Ницше…

Е.Трубецкой вспоминает и Достоевского, у которого «черт» говорит Ивану Карамазову, что «теперешняя земля, может, сама биллион раз повторялась, … и все в одном и том же виде, до черточки. Скучища неприличнейшая».