Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков - [140]

.

Каталоги и прейскуранты нередко предлагались бесплатно, являясь отличной рекламной уловкой. От потенциального клиента требовалось только написать письмо с указанием своего намерения ознакомиться с продукцией. Консервативно настроенная общественность призывала ограничить открытую рекламу контрацепции. После того как в Пруссии запретили вывешивать на вокзалах и в поездах рекламу о «тайных средствах», отечественный врач Пликус писал в журнале «Акушерка», что российские власти давно должны были последовать примеру европейских властей. Таким образом, появление на страницах провинциальных газет с конца XIX века объявлений о средствах мужской и женской контрацепции, которая стоила относительно дорого, имплицитно позволяет предположить, что она была распространена в супружеской жизни дворян (по очевидным причинам данный факт практически не находит отражения на страницах автодокументальной литературы).

Специальные средства контрацепции, представленные на столичных и провинциальных рынках начала XX века, поражают разнообразием. Складывается впечатление, что производители интимных товаров соревновались в оригинальности и практичности своей продукции. Их широкая продажа, очевидно, свидетельствовала в пользу существовавшего устойчивого спроса на нее.

Среди мужских средств контрацепции в специальной литературе и рекламных объявлениях значились «резиновые изделия» (rubber goos), «бархатные» презервативы, презервативы «из рыбьего пузыря», кожи с оригинальными названиями «Неверин», «Рамзес», «Нимфа», «Губочка»[1627]. В публицистической литературе авторы их нередко называли «средствами разумной осторожности»[1628]. Они продавались «дюжиной», которая стоила от одного рубля до четырех. Наиболее дорогими были изделия, сделанные из рыбьего пузыря, а также «тончайшие» резиновые кондомы.

Уже тогда форма кондомов варьировалась. Производились «короткие» кондомы, «обыкновенные», «с приемниками для семени». Однако нередко их критиковали, так как они, в отличие от многоразовых цекальных кондомов, не могли служить долго. Самыми недорогими были цекальные кондомы, сделанные из кишечника животных. Они производились за границей зачастую из отечественного материала[1629]. По характеру изготовления, форме они мало чем отличались от своих предшественников. Если в Западной Европе повсеместное распространение презервативы получили после Французской революции, то в России их массовое использование в высших и средних кругах общества началось с середины XIX века, о чем имплицитно свидетельствовали тенденция снижения количества детей в семьях дворян и появление соответствующих объявлений на страницах периодики.

Распространенность мужских презервативов в городских семьях привела к тому, что французские короткие кондомы (le casque) среди россиян получили название «семейных». Среди мужских средств контрацепции западная промышленность предлагала совершенно оригинальные приборы, которые еще современники называли «нелепыми»[1630]. Прибор под названием «Seminal-Interceptor» перед употреблением необходимо было ввести при помощи специального мундштука в отверстие мочеиспускательного канала, при извержении семя попадало в специальный пузырь. В привычку состоятельных столичных мужчин вошло постоянное ношение с собой специальных средств контрацепции. Зачастую они помещали их в кошельках либо в специальных «футлярах для кондомов». Фирма Гюстава Годефруа выпустила в продажу новинку – футляр для кондомов в виде карманных часов, где вместо механизма можно было разместить до трех презервативов.

К концу XIX века мужские презервативы повсеместно продавались в аптекарских магазинах, что вызывало критику со стороны общественности. В 1893 году врач А. Г. Боряковский с горечью писал: «Средства, препятствующие зачатию, так называемые презервативы, приобретают все большее распространение. В газетах печатаются о них рекламы; в аптеках, аптечных складах, инструментальных и резиновых магазинах они всегда в обилии и на самом видном месте»[1631]. Врач обвинял в развращенности российскую интеллигенцию.

Дореволюционные исследователи населения Харькова Д. И. Багалей и Д. Миллер также подчеркивали «большое распространение презервативных и абортивных средств», чем объясняли сокращение числа внебрачных детей[1632]. Об общей доступности средств контрацепции в провинциальных аптеках писал в 1914 году врач, бывший народоволец Сергей Елпатьевский: «Воздержание от зачатия имеет несомненную тенденцию сделаться порядком жизни для одиночек и семейных людей. И факт этот все шире и шире распространяется во всех слоях… У меня имеются сведения, что провинциальные аптекарские магазины и аптеки все больше и больше торгуют предохранительными от зачатия средствами»[1633]. Данную тенденцию он называл сознательным «самоистреблением» русского народа. К. И. Дрекслер был одним из немногих, кто не только одобрял мужскую контрацепцию, но и активно ее популяризировал в своих работах, за что привлекался к уголовной ответственности за якобы извращение нравов.

Несмотря на широкое распространение презервативов, прямые ссылки на их использование в женской мемуарной литературе встречаются крайне редко. Репрессированная женская сексуальность, сакральность данной темы не позволяла благовоспитанным дворянкам вести речь об использовании в супружеской жизни практик предохранения. Указание на применение специальных средств контрацепции удалось выявить в дневниках супругов Половцовых. Наиболее подробные сведения содержались в интимном дневнике А. В. Половцова, который на протяжении небольшого промежутка времени фиксировал сексуальные отношения с женой. Он подробно описывал не столько половой акт (в его терминологии это звучало как «пивво»), сколько поведение жены до и после него. Из его записей становится очевидным, что спринцевание было неотъемлемой частью их сексуальных отношений.