Смерть: Великое приключение - [5]

Однако люди, как правило, не замечают, что еженощно в часы сна мы умираем для физического плана и живем и действуем в другом месте. Они забывают, что уже обла-дают способностью покидать физическое тело, но поскольку пока еще они не в состоя-нии заставить 12] сознание физического мозга вспомнить о таком выходе и последую-щем перерыве в активной жизни, то не могут и соотнести смерть со сном. Смерть, в ко-нечном счете, это лишь больший перерыв в жизни физического плана; человек просто “вышел из дома” на больший срок. Но процессы ежесуточного сна и менее частого умирания идентичны, с той только разницей, что во время сна магнетическая нить или энергетический поток, с которым поступает жизненная сила, сохраняется в целости и предоставляет путь для возвращения в тело, а во время смерти эта жизненная нить разрывается. Если это произошло, сознательная сущность не может возвратиться в плотное физическое тело, и оно, лишенное связующего начала, разлагается. (4-493/5)

(2) 1. Страх смерти основан на:

a. Ужасе перед окончательными процессами разрыва в акте самой смер-ти.

b. Ужасе неведомого и неопределенного.

c. Сомнении относительно окончательного бессмертия.

d. Горе при оставлении любимых или уходе любящего.

e. Древних, глубоко скрытых в сознании реакциях на прошлые насильст-венные смерти.

f. Цеплянии за жизнь формы вследствие преимущественного отождеств-ления с ней в сознании.

g. Старом ошибочном учении о Небесах и Аде, оказывающих равно оттал-кивающее впечатление на некоторых людей.

Я говорю о Смерти как тот, кто знает ее по опыту внешнего мира и по выражению внутренней жизни. Смерти нет, но есть, как вам известно, начало более полной жизни, и есть свобода от ограничений плотского проводника. Процесса разрыва, перед кото-рым все испытывают столь сильный страх, не существует, за исключением случаев на-сильственной и внезапной смерти, и единственное, что по-настоящему неприятно, это мгновенное подавляющее чувство нависшей опасности и разрушения и чего-то, сильно напоминающего электрический шок. И не более того. Для неразвитых людей смерть это, буквально, сон и забытье, потому что ум недостаточно пробужден, чтобы реагиро-вать, а кладовая памяти пока еще практически пуста. Для среднего доброго граждани-на смерть есть продолжение жизненного процесса в его сознании и преследование жизненных интересов и тенденций. Его сознание и способность 13] понимания совер-шенно не изменились. Он не ощущает большой разницы, о нем хорошо заботятся, и зачастую он не сознает, что прошел через эпизод смерти. У злых и бессердечных эгои-стичных людей, преступников и тех немногих, кто живет исключительно материальной стороной, в конце концов, возникает то состояние, которое мы называем привязанно-стью к земле. Выкованные ими связи с землей и приземленная ориентация всех их же-ланий не отпускают их от земли и от того окружения, в котором они находились перед смертью. Отчаянно, любой ценой они пытаются возобновить контакт с этой средой и снова в нее погрузиться. В немногих случаях огромная личная любовь к оставленным или сознание невыполненного неотложного долга удерживают добрых, прекрасных людей отчасти в таком же состоянии. Стремящийся после смерти немедленно оказы-вается в привычной для него сфере служения и выражения, которую он сразу узнает. В часы сна он наработал поле активного служения и учения и теперь просто действует в нем круглые сутки (в понятиях времени физического плана), вместо обычных несколь-ких часов земного сна. (4-300/1)

(3) Другая причина, побуждающая человечество с ужасом думать о смерти, это внушенный теологической религией, в особенности протестантскими фундаментали-стами и Римско-католической Церковью, страх перед адом, перед наказаниями, обычно совершенно не соответствующими заблуждениям земной жизни, и ужасами, насылае-мыми разгневанным Богом. Человеку говорят, что с этим ему придется смириться и нет иного спасения, кроме как через искупление чужой вины. Но как вам хорошо известно, нет ни разгневанного Бога, ни ада, ни искупления чужой вины. Есть только великий принцип любви, оживотворяющий всю вселенную; есть Присутствие Христа, означаю-щее для человечества существование души и то, что мы спасены жизнью этой души, а единственный ад – это сама земля, на которой мы учимся добиваться собственного спасения, побуждаемые принципом любви и света и подталкиваемые к тому примером Христа и внутренней потребностью своих собственных душ. Учение об аде осталось напоминанием о садистском мышлении христианской церкви в средние века и об оши-бочном ветхозаветном учении об Иегове, племенном Боге иудеев. Иегова не тот Бог, планетный Логос, Вечное Сердце Любви, о Котором учил Христос. Когда эти ложные идеи отомрут, концепция ада сотрется из памяти человека, а ее место займет понима-ние 14] закона, согласно которому каждый человек добивается собственного спасения на физическом плане, исправляя зло, совершенное в течение своих жизней на Земле, и который, в конечном итоге, позволяет ему “полностью рассчитаться”.

Я не собираюсь развязывать здесь теологическую дискуссию. Я хочу лишь подчерк-нуть, что господствующий ныне страх смерти должен уступить место разумному пони-манию реальности и концепции непрерывности, которая устраняет беспокойство. Я хо-чу также выделить идею единой жизни и единой сознательной Сущности, использую-щей множество тел. (17-393/4)