Смерть по высшим расценкам - [91]

— И что этот Борчгрейв?

— За два месяца до убийства Кеннета Луксмана он под именем Ала Кейеса снял квартиру рядом с квартирой Лины Гжибовски, а через неделю после смерти Луксмана оттуда съехал. Он действительно оказался виртуозом, поскольку убил Кеннета Луксмана так, что не только полиция, но и сама Лина Гжибовски поверила, что убийца — она.

— Интересно. И как же он это сделал?

— Как он это сделал, я объясню позже, сначала посмотрите запись.

— Хорошо. — Вильяме включил проигрыватель; после того как разговор Кирьята и Кейеса на экране монитора закончился, посмотрел на Павла: — Пол, но это ведь документ страшной силы.

— Я не возражаю.

— Черт, но это документ просто немыслимой силы. Где вам удалось его достать?

— Долго рассказывать, да и дело сейчас не в этом. Лина Гжибовски явилась в полицию, и до судебного процесса, которого теперь все ждут, отпущена под залог. Дело получило большой резонанс, и уже точно известно, что процесс будет транслироваться по общенациональному телевидению. В связи с этим я хочу предложить вам одну идею.

— Внимательно слушаю. Вообще, теперь я просто обязан внимательно слушать все, что вы говорите.

— Сэр, вы преувеличиваете, но спасибо. Идея же такая: до процесса Кирьят не должен ни слухом ни духом, ни даже намеком догадаться, что он разоблачен и его план разгадан. И лишь когда Шапиро предъявит суду диск и на общенациональном экране появятся Кирьят и Кейес — оба должны быть немедленно арестованы. Понимаете идею?

— Прекрасно понимаю. Они будут арестованы в момент, когда весь мир узнает, как делаются дела «Аль-Каиды».

— Об участии в этом деле «Аль-Каиды» можно только догадываться, но в целом вы правы. Что важно, в этот момент у Кирьята и его тыла уже не будет возможности предотвратить это.

— Не будет. — Вильяме посмотрел на монитор, на белом экране которого все еще мелькали черные штрихи. Кликнув несколько раз мышкой и нажав пару клавиш, выключил компьютер. — Надеюсь, этот диск вы мне оставите?

— Да, конечно, у меня есть копия.

— Спасибо. Хорошо, Пол, считайте, ваша идея принята. Ну а о том, чтобы взять Кирьята и Кейеса сразу после того, как запись выйдет в эфир, я позабочусь лично.

Глава 40

Селектор на столе Свирина зажужжал; нажав кнопку, он услышал голос секретарши:

— Федор Андреевич, вам звонят из Лефортово, капитан Завьялов.

Капитан Завьялов был старшим бригады следователей, ведущих дело Панкратьева и Барченко; сказав «Беру», Свирин переключил связь:

— Добрый день, Дмитрий Васильевич, слушаю.

— Добрый день, Федор Андреевич. Тут… — Завьялов помолчал. — Тут у нас вроде как два ЧП.

— Два ЧП? Что за два ЧП?

— Одно ЧП, так сказать, маленькое: Панкратьев хочет срочно, просто немедленно поговорить с вами. Такого с ним раньше не было, вы знаете.

— Знаю. А второе ЧП?

— Второе… — Наступила пауза. — Барченко сегодня после завтрака был найден в камере мертвым.

Прислушавшись к шороху в динамике, Свирин сказал:

— Мертвым? Дмитрий Васильевич, вы, никак, шутите?

— Федор Андреевич, к сожалению, я не шучу.

— А я думал, шутите. — Свирин выдержал паузу. — Вроде в Лефортово такого происходить не должно?

— Не должно, вы правы.

— А что с Панкратьевым? Он хоть жив?

— Да, Панкратьев жив. — В голосе капитана ощущались одновременно и вина, и обида. — Федор Андреевич, у нас тут стоит большой шум, заменили целиком всю смену караула, приехало начальство, ну, что я вам объясняю, вы ведь знаете, как все это происходит.

— Знаю. Каким образом умер Барченко, определили?

— Пока нет, но скорее всего это отравление. До завтрака он был жив, потом ему принесли баланду и кашу, ну а потом… Потом его нашли мертвым.

— И это Лефортово. — Свирин вздохнул. — Дмитрий Васильевич, поздравляю.

— Федор Андреевич, я здесь ни при чем, я следователь. Искать надо или на карауле, или на кухне, или вообще где-то наверху.

— В общем, да, вы правы, вы здесь ни при чем. Если я вас обидел, приношу извинения.

— Федор Андреевич, какие извинения, я ж все понимаю. Панкратьев хочет вас видеть, что скажете?

— Где он сейчас?

— В своей камере, там поставлена усиленная охрана, наряд из другого подразделения. Как только он узнал по «тюремному телеграфу», что Барченко мертв, он тут же стал требовать, чтобы его свели с вами. Мне кажется, он боится, что его убьют тоже.

— Я к вам еду. Как только я окажусь в следственном кабинете, пусть его приводят.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Войдя в следственный кабинет, Поня мрачно посмотрел на Свирина. Усмехнулся:

— Федор Андреевич, ну что скажете? Как ваши замочили Барика, а? Все чисто, все крыто, а? Федор Андреевич? Что скажете?

— Скажу, что здравствуйте, Виталий Васильевич, и садитесь.

— Садиться приглашаете?

— Да, приглашаю садиться. — Встретить очередной взгляд Пони ему пришлось с каменным лицом. — Садитесь и поговорим.

— Хорошо, сяду. — Поня сел и демонстративно уставился в окно.

Выждав, Свирин придвинул к нему пачку «Мальборо», коробок спичек и пепельницу:

— Закурите. Закурите, это успокаивает. Некоторое время Поня делал вид, что не обращает на его слова никакого внимания. Наконец, покосившись, взял пачку, надорвал ее, достал сигарету, чиркнул спичкой, прикурил, затянулся и снова отвернулся к окну.