Смерть по высшим расценкам - [89]

Милехин сидел неподвижно, но можно было заметить: его руки, до этого расслабленные, сжали подлокотники кресла. Выждав немного, Свирин спросил:

— Виктор Николаевич, у вас будут какие-то комментарии?

— Нет. — Сказав это, Милехин кашлянул, явно пытаясь убрать хрипоту в голосе. — Нет, у меня не будет никаких комментариев. Вообще, я не понимаю, почему вы мне все это говорите.

— Вы отлично все понимаете. Вашу кличку, Милок, в дорогомиловской преступной группировке знают все. Все знают также, что ваш патрон, пахан дорогомиловцев Лузгаев, он же Лузга, — смертельный враг Кирьякова, поскольку Кирьяков ему должен, и должен много. Отдавать долг Кирьяков, естественно, не собирается, но если его удастся вывезти в Россию и устроить здесь разборку, он может передумать. — Убедившись, что Милехин по-прежнему делает вид, что все это его не касается, Свирин продолжил: — Похищением Кирьякова, по нашим данным, занимались профессионалы, у которых не должно было быть прокола. Но вышло так, что они прокололись. Почему прокололись? Да потому, что некто по имени Милок передал в Нью-Йорк сигнал, который помог Кирьякову спастись. Я понимаю, на это вы можете сказать: Милок, на которого у вас есть данные, не я, Кирьякова предупредил какой-то другой Милок. Больше того, я готов даже этому поверить. Но проблема в том, что помимо этого какого-то другого Милка существует вполне конкретный Милок, то есть вы. И, не найдя этого кого-то другого, пострадавшие обязательно обратят свой гнев на вас. Вот в чем беда.

Милехин по-прежнему сидел неподвижно. Помедлив, Свирин спросил:

— Виктор Николаевич, так как насчет вашего адвоката? Вы будете его вызывать?

Отпустив наконец подлокотники, его гость посмотрел на свои руки и осторожно потер их. Как показалось Свирину, с помощью этого движения Милехин пытался решить, как вести себя дальше. Наконец, закончив манипуляции с руками, директор «Золотого амулета» осторожно поправил галстук и спросил:

— Хорошо, что вы от меня хотите?

— Мы хотим, чтобы вы сказали, а потом изложили в письменном виде, кто именно пытался вывезти насильственным путем в Россию Кирьякова.

— Федор Андреевич, вы отлично понимаете: если я вам это скажу, а тем более изложу в письменном виде, я действительно подпишу себе смертный приговор.

— Безусловно. Поэтому мы предлагаем вам нашу помощь, естественно в пределах разумного.

— Какую помощь?

— Лучшая помощь, которую вы можете от нас получить, — гарантия, что о том, что вы работали на Кирьякова, никто не узнает. Но я понимаю, что этого мало, поэтому предлагаю вам свой план.

— Да? — Милехин наконец посмотрел на него. — И что это за план?

— Грамотно на время исчезнуть из России. Детей, насколько я знаю, у вас нет?

— Нет. Но есть жена, которая значит для меня очень много.

— Да, я об этом знаю. Так вот, ваша жена может якобы тайно от вас уехать на время в какую-то из зарубежных стран. Любую. И ждать вас там. Как, она может это сделать?

— Ну… В принципе может.

— Значит, скажите Лузгаеву, что жена от вас сбежала, прихватив немалые ценности, и вы хотите эти ценности вернуть. И поэтому уезжаете на ее поиски. При условии, что Лузгаев не узнает, что вы работали на Кирьякова, он возражать не будет. А потом вы с ним окончательно развяжетесь, претендентов на ваше место, как вы понимаете, достаточно. Во всем, что касается документов, виз и прочего для выполнения этого плана, в том числе и прикрытия, если оно будет нужно, мы поможем. Вернетесь же вы с женой в Россию, когда все утихнет. Как вам план?

— Как мне план… — Милехин замолчал, изредка покусывая губу. — А если раньше, чем я выполню этот план, Лузга узнает, что я работал на Косого?

— Он об этом не узнает, поскольку это не только в ваших интересах, но и в наших.

— Хорошо. — Милехин сделал несколько совершенно необязательных движений: потер сначала щеку, потом подбородок, наконец, долго смотрел на руку, которой он все это проделал. Вздохнув, сказал: — Хорошо, допустим, если Лузга ни о чем не узнает, план мне подходит.

— Я тоже считаю, он вам подходит. Так кто пытался вывезти Кирьякова в Россию?

— Кто… — Милехин усмехнулся. — Все это затеяли Лузга и Рассыпной.

— Вы имеете в виду Лузгаев и Росляков?

— Да, они.

— Думаю, вы знаете также и тех, кто непосредственно выполнял поручение?

— Знаю. Непосредственно выполнить поручение должны были двое, Корень и Буня.

Сделав вид, что слышит эти клички впервые, Свирин переспросил:

— Корень и Буня?

— Да. Ну, то есть… — Милехин снова поправил галстук. — То есть их фамилии Корнюшин и Буняев.

Глава 39

По этому адресу Павла попросил приехать лично коммодор Вильяме, и он предполагал, что это должна быть конспиративная квартира ФБР.

Позвонив в дверь условным звонком, он ждал недолго; прошло несколько секунд, створка открылась, из-за нее выглянул коротко стриженный парень в пуловере и джинсах. Из-за ежика темных волос, выпуклого лба и близоруко моргающих голубых глаз он вполне мог сойти за аспиранта университета, если бы не профессиональный взгляд, которым он окинул Павла. После этого парень улыбнулся:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Простите, может, я позвонил не в ту квартиру?