Смерть на завтрак - [4]

Уилф слушал внимательно, не перебивая и, должно быть, представлял весь этот мой рассказ воочию перед своим мысленным взором.

— Если с водой дела обычно обстояли хорошо (родник Питер — мы прозвали его так в шутку, сейчас даже уже и не помню, с чем все это было тогда связано — находился всего лишь в трехстах ярдах от мастерской отца, и я всегда успевал смотаться туда и обратно всего лишь за минуту), то вот с «подай-прими» ладилось не всегда и не очень.

— Должно быть, док, ты рано познакомился со всеми этими гаечками, болтами и ключами, ага?

Этот вопрос Уилфа был вполне себе здравым (мне так, по крайней мере, тогда показалось), а потому я сразу же на него и ответил. Тем более что ответ мой стал как раз логическим продолжением самой истории. Мистер Неряшливость словно бы каким-то мистическим образом влез в мою голову и увидел там, какой именно вопрос надлежит задать мне следующим.

— Уже в семь лет, я знал, что такое разводной ключ, а в девять собственными руками мог прикрутить педаль к старому велосипеду «Электра», если она вдруг отваливалась, — я облизал губы, окунаясь в воспоминания. — Все это имело место быть, но более всего прочего я ненавидел моменты, когда отец, занятый какой-то очередной железкой, из-за невозможности самому подойти и взять тот или иной инструмент (к примеру, плоскогубцы или же ключ на десять) просил об этом меня. Очень часто я просто лишь не мог отыскать их в общей куче, чем сильно нервировал своего родителя. Хоть он и старался сдерживаться, не кричать на меня и вообще никаким образом не выдавать своих эмоций, я очень хорошо видел — он зол.

— Док, мне очень неприятно все это слышать, — голос Уилфа все так же оставался безмятежным и звучал в моих собственных ушах, как какая-то фальшиво взятая «до» самой нижней октавы. — Но он твой папа, твой отец, твой родитель. А потому всегда любил тебя таким, каким ты был и есть, что бы, в конце концов, там не говорил и не делал в отношении тебя.

«Ну, уж нет, друг, — я начал внутренний диалог сам с собой, что случалось лишь только в моменты крайней необходимости и безысходности какого-нибудь положения. — Перебор. Получается, что это не я тебя сейчас лечу — как должно быть, — а ты меня. Так что прекращай».

— И все же, мистер Каррик, — я начал бессовестно рисовать различные рожицы на страницах блокнота, видя, что пациент совершенно не смотрит в это время в мою сторону. — Вернемся к коту.

Уилф опять таращился в пол. Ну и черт с ним, решил для себя я. Иногда случаются в нашей жизни моменты, когда не стоит акцентировать на чем-нибудь ни свое, ни, тем более, чужое внимание.

— Кастрация длилась не дольше десяти минут, — мистер Каррик продолжил свой рассказ. — Уж не знаю, что именно вколол тогда Чарльзу этот коновал мистер Стюарт (худощавый и высокий ростом мужчина, носивший очки, а еще — явно застиранный, помятый, когда-то давно, по всей вероятности, белый медицинский халат, словно животные — это какие-нибудь отбросы общества и по отношению к ним совершенно необязательно соблюдать элементарные нормы приличия), но кот спал крепко и даже и не дернулся в тот момент, когда у него отрезали яйца.

«Ух, как культурно!», — про себя усмехнулся я, попутно отмечая, как все-таки недурно этот самый неряха строит свои предложения. Они не лишены логичности, последовательности изложения и в них уж точно (черт бы меня побрал!) есть смысл. А, значит, еще не все потеряно.

— Что же случилось потом? — не скажу, что очень уж ждал ответа на этот вопрос, но не задать его тогда своему пациенту попросту не мог.

— Поначалу абсолютно ничего, — Уилф, казалось, в тот момент лишь испытывал меня на прочность, настолько скучно и серо звучал его голос. — А потом на следующий день в одной из газет (вроде бы то была местная «Вести и слухи из нашего округа», странное название, не правда ли, док?) я вдруг прочел о том, что бедную Сьюзен Хатчисон (ту самую недалекую помощницу недолугого ветеринара Стюарта) нашли мертвой в собственной ванной комнате.

Я напрягся. А вот это уже деталь. Что сейчас имеет в виду этот самый Уилфред Каррик, говоря «нашли мертвой в собственной ванной комнате»?

— Мистер Каррик, вы… — я подавил страстное желание в этот самый момент икнуть. — Что вы сейчас имеете в виду?

Он усмехнулся.

— Сразу видно, док, что ты не читаешь газет. Вроде бы бедная помощница наглоталась каких-то там препаратов, и просто лишь заснула себе с Богом. Впрочем, не думаю я, что здесь можно упоминать Его имя.

Я пожал плечами. Может, и нельзя, откуда ж мне знать, скажите на милость. Последний мой поход в церковь на тот момент сложно было даже и припомнить себе, но, как бы там ни было, все эти вещи меня, откровенно признаться, совершенно не волновали. Я относился к религии, как к остывшему кофе — вроде бы она и есть, но не прельщает.

— Мистер Каррик, я вас понял, — мне не составило особенного труда произнести эту фразу, хоть и был я порядком взволнован. Сообщение о смерти мисс Хатчисон Уилф выплеснул на меня пусть и крайне монотонно (что выводило из себя больше всего остального), но все же достаточно неожиданно. Вот и получилась такая реакция. — Давайте теперь перейдем к тому вопросу, с которым вы ко мне, собственно, пожаловали. В самом начале вы, настолько помню, что-то рассказывали про ваш с братом совместный поход в Форест-Хилл.