Смерть Банни Манро - [7]

Шрифт
Интервал

— Мне бы надо заехать проведать Либби.

— Ну ладно, тогда привет ей от меня, — говорит Джеффри и смачно срыгивает.

— Ага, — говорит Банни.

— А, слушай, Бан, звонила какая-то баба, сказала, что она сиделка твоего отца или что-то такое. Говорит, тебе надо к нему съездить. Что-то там срочное.

— Прямо сейчас, что ли?

— Слушай, старик, я только передал, что просили. Банни заводит “пунто” во двор Грейсон-корт, захлопывает телефон и паркуется. Он выходит из машины с чемоданчиком образцов и наброшенным на плечо пиджаком. От пота на его рубашке канареечного цвета под мышками появились огромные круги (он надел свежую после того, как трахнул Реку), и теперь, проходя через двор, он чувствует знакомое и вполне себе приятное набухание в паху.

— Возможно. Все возможно, — напевает Банни себе под нос, думая о жене и поправляя напомаженный вихор, который примостился, закрученный и дерзкий, у него на лбу. Он входит в подъезд и пускается вверх по лестнице — на первом этаже ему встречается девчонка в крошечной мини-юбке цвета пенициллина и белой хлопковой майке с надписью “fcuk kids”. К ее лицу прижат прыщавый четырнадцатилетний мальчишка в грязных серых тренировочных штанах. Банни отмечает ее маленькие затвердевшие соски, выступающие под натянутой тканью майки, и, проходя мимо, наклоняется как можно ближе к ее шее.

— Аккуратнее, Синтия, у парня, похоже, инфекция, — говорит он. Парень поворачивает свое тучное и белое, как рыбий живот, тело с мантией из прыщей, покрывающей плечи, и говорит:

— Отвали, сука! Банни глупо хохочет.

— Ха! Ха! Ха! — Он продолжает паясничать, перевешиваясь через перила и перескакивая через две ступеньки разом.

— А ну иди сюда, козел! — кричит мальчишка, сморщив лицо и готовясь броситься в погоню.

— Ладно тебе, это он так, — говорит девушка по имени Синтия, а потом обнажает длинные, охваченные скобой зубы и, подобно миноге или зонду для исследования поверхности Луны, с жадностью впивается парню в шею.

Банни роется в кармане в поисках ключа, спускаясь по нескольким ступенькам, ведущим к их двери. Входная дверь выкрашена в тот же канареечный желтый, что и рубашка Банни, и на оставшуюся незамеченной долю секунды у него перед глазами вспыхивает образ Либби, десять лет назад, в “левисах” и желтых резиновых перчатках: она красит дверь, присев на корточки, вот она оглядывается, улыбается ему и тыльной стороной ладони убирает с лица прядь волос.

Когда Банни открывает дверь, в квартире темно и странно, и, входя, он бросает чемоданчик с образцами и пытается повесить пиджак на металлический крючок, но того нет на месте. Его оторвали. Пиджак черной грудой падает на пол. Банни щелкает выключателем на стене, но ничего не происходит, и, задрав голову, он видит, что лампочку, висевшую на потолке, выкрутили. Он захлопывает входную дверь. Делает шаг вперед и, когда глаза привыкают к темноте, с недоумением обнаруживает все новые и новые подробности беспорядка. В торшере горит единственная лампочка, абажур с кисточками водружен на нее под каким-то неправдоподобным углом, и в бледном неуверенном свете Банни видит, что вся мебель в комнате сдвинута с места: его кресло, например, повернули лицом к стене, как провинившегося школьника, и сверху привалили старой одеждой, комод из дсп стоит вверх тормашками и ножки у него обломаны, а из когда-то нижнего ящика жалким флагом свисают трусы Банни.

— Ни хрена себе, — говорит Банни. На журнальном столике возвышается стопка коробок из-под пиццы и не меньше дюжины неоткупоренных двухлитровых бутылок колы. До Банни, как в замедленной съемке, начинает доходить, что это, кажется, его собственную одежду разбросали по всей комнате. В воздухе стоит приторно-кислый запах, который кажется Банни знакомым, но точно вспомнить, что это, он не может.

— Привет, пап, — раздается тонкий голосок, и из распавшейся на частицы темноты вдруг появляется девятилетний мальчик в синих шортах и с босыми ногами.

— Кролик, чтоб я сдох! Напугал меня до усрачки, — говорит его отец и мечется туда-сюда по комнате. — Что тут произошло?

— Я не знаю, пап.

— Что значит, ты не знаешь? Ты же тут живешь, мать твою! Где она, кстати?

— Закрылась у себя в комнате, — говорит Баннимладший и трет ладонью лоб, а потом нагибается почесать ногу. — Закрылась и не выходит, пап. Банни оглядывается по сторонам, и его пронзают две мысли сразу. Первая: состояние их квартиры касается лично его, это что-то вроде послания — теперь он уже видит, что некоторые вещи изрезаны или изорваны в клочья, — и что на нем в определенном смысле лежит ответственность за то, что здесь произошло. Неясное чувство вины — то самое, с дальних краев сознания — на мгновение высовывает голову из-за забора и тут же прячет ее обратно. Но это все ерунда по сравнению со второй, куда более тревожной мыслью — мыслью, которая полностью меняет его настроение: секс с женой сегодня почти наверняка отменяется, и Банни в отчаянии.

— Что значит “не выходит”? — говорит он, шагая через гостиную и дальше по коридору, и кричит: — Либби! Либ! В коридоре кто-то ровным слоем аккуратно рассыпал по ковру коробку шоколадных хлопьев, и Банни чувствует, как они взрываются у него под ногами. Он рассержен и орет еще громче:


Еще от автора Ник Кейв
И узре ослица Ангела Божия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Король Чернило. Том 1

Ник Кейв - одна из наиболее одаренных и широко обсуждаемых фигур в современной рок-музыке. Его первый сольный альбом был назван в New Music Experess «одним из величайших рок-альбомов». С тех пор он выпустил немалое количество получивших международную признательность дисков и синглов с его нынешней группой The Bad Seeds. В первый том «Короля Чернило» вошли тексты ранних альбомов Кейва, его одноактные пьесы и эссе.


Король Чернило. Том 2

Во второй том «Короля Чернило» вошли тексты альбомов австралийского рок-певца Ника Кейва, начиная с «Tender Prey» и заканчивая «The Boatman’s Call», никогда ранее не издававшиеся стихи, лекция и синопсис фильма, а также рукописные черновики произведений.Ник Кейв и его группа The Bad Seeds получили международное признание как одни из самых ярких и одаренных фигур в рок-музыке, а роман Кейва «И узре Ослица Ангела Божия» переведен на разные языки, в том числе и на русский язык.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.