Смерч - [3]
— Ваша сила.
И сел за руль.
Леська упал около деда, вжал голову ему в колени и сдавил зубы, чтобы не закричать снова. Но крик стоял внутри, и Леська ясно слышал его. Сердце отдавалось в ушах, и голову буравил противный звон.
Так пролежал он долго, чувствуя на себе тяжелую и нежную дедову руку.
Когда в нем перестало кричать, и в голове стало тихо, Леська разжал сдвинутые клещами зубы и стал ловить взвихренные мысли.
Вот главная:
— Шпионы… Те самые…
И потом одна за другою:
— Испугался я…
— Везем в Финляндию…
— Комсомолец я или нет?..
И последняя:
— Как быть?..
Леська приподнял голову и сел возле деда, спиной к тем.
Кругом тихо и пустынно. Берегов не видно. Далеко-далеко одинокими тычками разбросались по водной равнине рыбацкие паруса. Некому помочь. На виске у Леськи билась торопливая тоненькая жилка. Леська потрогал ее пальцем. Ведь это она повторяет:
— Как быть? Как быть?
Леська искоса взглянул вперед. На носу о чем-то совещались шпионы. Леська всмотрелся в даль за ними и увидел лодку.
Под полным парусом, на три четверти против ветра, она прокладывала путь широкими зигзагами.
Вот уже простым глазом видны два человека. Один в красной рубахе. Яркое под солнцем пятно назойливо лезет в глаза.
Что в них толку! Даже не крикнешь, бандиты всех перестреляют, а сами как-нибудь доберутся.
— Как быть? Как быть? — настойчиво билась жилка на леськином виске.
Леська скучными глазами смотрел вперед. Вдруг он приподнялся и встревоженным взглядом впился в горизонт. И тотчас же глаза его расширились и потемнели.
— Чего увидел? — всматриваясь, шепнул дед, глаза его уже далеко отставали от леськиных.
— Ничего, — твердо ответил Леська и даже зевнул судорожно, — видишь, лодка.
Он повернулся лицом к корме.
— Дай-ка, дедун, я рулем поправлю.
Савватий не успел ответить. Леська за его спиной быстрым движением выдернул руль из закрепок.
— Эх, выскочил, черт, — ругнулся он, — исправь-ка дед! — и сунул руль ему в руки.
Леська не слышал, как бранился Савватий, всем телом перегнувшись через корму и насаживая руль на место.
Жилка на виске уже не билась. Голова была ясна. В нее вошла холодная и простая мысль, от которой давеча потемнели леськины глаза.
Леська бросился к мачте.
В то же мгновенье на встречной лодке красным комком метнулась рубаха, и тотчас же разом упал парус.
У Леськи от сердца в голову забил пьяный буйный хмель. Раздернув полотнище второго паруса, он туго прихлестнул его нижний конец. Гигантской бабочкой лодка развернула в стороны два крыла.
Савватий поднялся от кормы, вгляделся вперед и от ужаса у него перехватило голос.
Диким зверем прыгнул он к мачте и схватился за парус, беззвучно разевая рот.
— Дед, не трожь! — в гневном восторге зазвенел Леська и, вцепившись в веревки, ударил его ногою.
Савватий охнул, прижал руки к низу живота и кувыркнулся вниз.
— Что такое? — порывисто вскочив, злобно блеснул на Леську глазами Авальяни и выхватил из кобуры револьвер.
— Спрячь пушку, гражданин шпион! — куражась закричал Леська. — Смерч идет!
Впереди, чуть отделившись от горизонта, вырывалось из воды большое грозное облако.
— Что же делать? — упавшим голосом спросил рыжий и, ляскнув зубами, умоляюще посмотрел на Леську.
— Ложись наземь! — заорал и топнул ногой Леська. — Вон туда!
Шпионы бросились к корме.
— Да не мешай мне, как дед! — кричал вслед Леська. — Вишь, он с ума от страху спятил. Может, спасу еще вас! — и озорно рассмеялся.
Оба грохнулись вниз и замерли на дне лодки.
С трудом встал Савватий, замахал руками и качнулся к Леське.
— Сымай паруса! — натужным шепотом просипел он.
Леська вскочил на борт.
— Брошусь! — в веселом исступлении крикнул он и занес ногу над водою.
Дед остановился и оторопело посмотрел на Леську.
А он поднял руку и, пригрозив деду, сказал, как клятву, глухо и торжественно, зажигая пожаром своих глаз его глаза:
— Вспомни Зимний!
— Убира-ай паруса-а! — слабо, чуть слышным эхо донеслось по воде.
Это кричали из той лодки.
Леська печально улыбнулся. Савватий рванулся к мачте. Леська перекинул ногу через борт и строго, внушительно, как ребенку, повторил:
— Дед, вспомни Зимний!
Тогда у Савватия потекли слезы по бурым щекам. Он обхватил Леську руками, прижал его к груди и, мягко щекоча шелковистой бородой, зашептал бессвязно и скорбно:
— Внученек… Голубок родимый… Жить бы тебе еще сколько, а ты… Господи, прости нас…
Леська посмотрел на корму, где виднелись прижатые к доскам две головы в шлемах, и вздохнул долгим облегченным вздохом.
Он сделал свое дело. Шпионам не увидать теперь Финляндии.
А уже заметались испуганно волны. Уже задрожала всем телом лодка. И все крепчал зародившийся где-то вдалеке, грозный воющий гул. Ближе… Громче…
— Прощай, деда! — в смертной тоске прошептал Леська и поцеловал пушистую бороду.
И в тот же миг что-то могучее и стремительное со страшной силой ударило в туго натянутые паруса.
Застонала лодка. Словно спасаясь от смерти, прыгнула вверх, бешено закрутилась волчком и тяжело рухнула на бок.
Дикий разноголосый вопль слился с победным воем смерча, и водяная гора прикрыла собою Леську.
Когда, поставив вновь парус, двое рыбаков подъехали к этому месту, — на встревоженных волнах, чернея осмоленным дном, колыхалась обезлюдевшая лодка.
