Слоны могут играть в футбол - [34]

— Что же ты скрывал столько лет?

Выпили и обнялись.

— Я сам недавно узнал…

— Она тебя папой зовет? — спросила Таня.

— Нет пока, — об этом он не подумал. Но тут же нашелся, — Вы вообще эту тему не акцентируйте, просто общайтесь. А то она такая эмоциональная.

Он рассказал им, что она из другого города, что все недавно выяснилось, и так далее, и так далее.

— А мама-то кто? — спросил Сережа, когда отошли на кухню за салатами. — Пардон, конечно, за вопрос.

— Сереж, ну, двадцать лет назад — это двадцать лет назад. Что сейчас об этом?

— Погоди… Ты же тогда со Светой встречался?

Сережа прекрасно знал, что у него происходило в то время. В этом была проблема. Но лучшая защита — нападение.

— А я думал, это ты со Светой встречался. Нет?

Васильев сразу напрягся, потому что, видимо, у него оставались с Таней неурегулированными многие вопросы, в том числе — со студенческих времен. Замолчал.

И вот вернулась Лика. Разулась, поставила аккуратно кроссовки и, почти не касаясь пола, прилетела к столу.

— Как у вас красиво, — сказала она и стала разглядывать картинки на стенах и фигурки на полках. Потом обернулась. Супруги Васильевы смотрели на нее завороженно, следя за каждым движением.

— Что они на меня так смотрят? — спросила она шепотом, пока садились за стол. — Ты им что-то сказал?

— Немножко, — так же шепотом ответил он.

Лика расцвела, поправила ему рубашку. Таня прижалась к Сергею, разлили вино.

— Давайте за встречу, — сказала Таня, — ой, а вам можно?

— Можно! Взрослая девушка! — заметил Сергей.

— Я разрешаю! — вставил Дмитрий и заметил, что Лике это было приятно.

— Мы так рады! А то Дима все время один приезжает!

И Дмитрий заметил, что Лике снова приятно.

Сидели долго, говорили о всякой ерунде, захмелели. Дмитрий решился и сделал то, о чем давно думал. Не то, чтобы каждую секунду, но… хотел сделать. Он оторвал одну виноградинку от грозди и поднял над Ликой с торжественным видом:

— Кто поймает?

Лика, не придав этому особого значения, улыбнулась и, потянувшись как собачка в цирке, схватила ягоду. Васильевы тоже раскрыли рты от умиления. Он следил за ними, он ждал этого. Все получилось. Стало хорошо.

Потом пошли на веранду и болтали снова. Дмитрий принес плед, укрыл Ликины плечи, она растаяла. Ротвейлер Дуня сначала носилась вокруг, потом уснула, и речь зашла о собаках, об интересах, о жизни.

— А чем вы занимаетесь, какие у вас интересы? — спросила Таня.

Это был очень простой вопрос, странно, что он ни разу не задал его Лике. Как будто ему было важна только она сама, вот эти тридцать пять сантиметров плеч, которые можно укрывать пледом, только щеки, которые можно в шутку трепать, только глаза, руки. И нет ничего вокруг, никакой ее жизни, может быть, даже матери — как будто она не была рождена женщиной двадцать лет назад, а просто появилась сейчас, выпущенная на фабрике двадцатилетних Лик.

Она рассказала, что рисует, шьет, будет дизайнером одежды. Таня одобрительно кивнула, ей понравилось. Потом шутили, даже пели под гитару, а к вечеру проснулась Дуня, стала требовать общения, заслюнявила всем ладони.

— Добрая, — сказала Лика уже уставшим голосом. — А у нас джек-рассел жил. Так он, когда ему год исполнился, стал кидаться и кусать. Думали: играется. А доктор сказал, что у него какие-то изменения в мозгу, и его нужно усыпить, а то он может насмерть загрызть.

— Они же охотники, — продемонстрировал осведомленность Сережа.

— Жалко его было, — сказала Лика и прижалась к Дмитрию. — Жил-жил, и на тебе… Изменения в мозгу.

Она уснула. Он ехал, стараясь не шевелить плечом и был зол на проносящиеся с шумом машины. Город медленно приближался. Потом, уже у нее во дворе, взял на руки. Она на секунду проснулась. Заулыбалась. Дом был старый и лифт совсем узкий — пришлось бы ставить Лику на ноги. И он пошел вверх на последний этаж, так осторожно, как никогда не ходил. На поворотах у перил останавливался, держа ладонью ее головку, чтобы не ударилась. Если бы он один поднимался, то устал бы, но сейчас даже не обратил на это внимания, настолько усталость была естественной. Дверь открыла подруга Лики, та, с которой она снимала квартиру.

— Здрасьте, — сказал Дмитрий.

— Здрасьте, — пробасила девушка, — а вы кто?

Видимо, в этом вопросе был еще один: «Почему вы держите мою подругу на руках?»

— Я Дмитрий, — сказал он. — А у вас депрессия?

Он не хотел ее обидеть, просто не знал, как зовут. Единственное, что знал, что у нее депрессия. Но девушка просто ответила:

— Да.

Вот и познакомились. Они уложили спящую Лику на кровать, сняли с нее кроссовки. Снова на мгновенье она проснулась и спросила то, что, видимо, весь вечер держала в голове:

— А ты… правда к ним всегда один приезжаешь?

— Да, — сказал он.

Подруга поставила чайник и, когда он пришел на кухню, спросила:

— Я поняла. Это вы… которого она спасла?

— Да, зимой. Она рассказывала?

Странная была эта подруга. Угловатая, выше его ростом, крепкая, как будто занимается тяжелой атлетикой, замкнутая. Даже не обращала внимания на то, что тут мужчина, а она стоит в трусах и майке. На майке розовые слонята играли в футбол, и это совсем не клеилось с ее суровым образом.