Слезы Африки - [23]

– Да защитит ее Господь! – пробормотала сеньорита Абиба. – Да защитит Господь всех нас!

Они собирались уже уходить, когда заметили как к ним бежит голландец и машет руками, на бородатом и изможденном лице его сияла радостная улыбка.

– У меня хорошие новости! – воскликнул он, с трудом переводя дыхание. – Один грузовик возвращается на север, и хозяин грузовика готов довезти вас до границы с Центральноафриканской Республикой за сравнительно небольшую плату.

– Но у нас нет денег, – сразу же ответил ему Менелик Калеб.

– Совсем ничего?

Сеньорита Маргарет отрицательно покачала головой, и жестом показала, что если он не верит, то может обыскать ее.

– То, что не унесли солдаты, сгорело, – сказала она.

– Вот дерьмо! – не смог удержаться и разочаровано воскликнул голландец. – Знаю я этого Мубарака, за так он не повезет. И что, нет ничего ценного, чтобы расплатиться с ним?..

– У меня есть эти сережки, – предложила сеньорита Абиба и поднесла руку к мочке уха. – Они из золота.

Окинув взглядом то немногое, что удалось собрать, добрый человек снял с запястья тяжелые часы.

– Да и черт с ними! – воскликнул он. – Здесь я никогда не смотрю который час. Думаю, что этого ему будет достаточно.

И побежал обратно в лагерь. После долгих переговоров с потрепанным суданцем, на кого та кучка безделушек не произвела никакого впечатления, подписал вексель на тысячу фунтов, по которому он в далеком будущем обязался уплатить тысячу фунтов, и на разваливающемся грузовике они вернулись к тому месту, где их ожидала группа.

Никто из детей никогда в своей жизни не забирался на автомобиль, и тот был первым, который они видели в своей жизни, а потому, когда начали залезать в него, проделывали это со смешанным чувством восторга и страха, пребывая в удивлении от того, что рычащая куча металлолома могла двигаться сама по себе.

В тот момент, когда Бруно, Марио и Карла Грисси уже собирались залезть в кузов, голландец остановил их жестом и обратился к учительнице:

– Мы же договорились, что для них будет лучше попасть в Кению.

Сеньорита Маргарет едва заметно отрицательно качнула головой:

– В такие моменты никто не знает, что лучше, а что хуже, и к тому же они сами хотят ехать с остальными.

– Вы берете на себя большую ответственность, – заметил голландец.

– Уже взяла, – последовал ответ. – Не вижу оснований почему я должна устанавливать какие-нибудь различия между белыми и черными.

– Хотите вы этого или нет, но в Африке белые всегда останутся белыми, а черные черными, – заметил он с видом фаталиста. – Вы слишком долго жили в изоляции, и понимаю, что вам стоит труда принять это, но первыми, кто укажут вам на эти различия, будут сами черные, – он протянул руку и пожал ее ладонь. – В любом случае я желаю вам удачи. Она вам понадобится.

Сеньорита Маргарет улыбнулась в ответ и, подмигнув, сказала:

– Не беспокойтесь. Весь запас удачи, что должен быть передан мне при рождении, остался не тронутым и, похоже, пришел тот момент, когда нужно воспользоваться им.

– Вы очень мужественная женщина.

– Когда ты всю жизнь одинока и вдруг превращаешься в мать целой кучи ребятишек, то мужество словно клизма при запоре: единственно, что хоть как-то облегчает жизнь, – жестом поблагодарила его за то, что помог подняться в кабину, где уже сидела сеньорита Абиба и водитель, и добавила:

– И спасибо вам за все.

– То было для меня удовольствием.

Захлопнула за собой дверь и обратилась к толстяку за рулем, который уже запустил двигатель:

– Ведите осторожно, – попросила она.

Грязный суданец, с лицом, закрытым тюрбаном, что когда-то, много лет назад, был белым, одни лишь глаза видны, пробурчал соглашаясь:

– Если бы я ездил по этим дьявольским дорогам неосторожно, то этот металлолом давно бы уж рассыпался.

И прав был толстяк, откликавшийся на звучное имя Мубарак Мубара, поскольку то, что он называл «дорогой» было не более, чем сплетение глубоких следов, оставленных другими автомобилями, которые прошли до этого между камнями, кустами и зарослями травы, таким замысловатым образом, что очень часто, если требовалось добраться из одной точи в другую, приходилось покрывать расстояние вдвое большее, чем если бы они ехали по прямой линии.

– Зачем вы это делаете? – спросила измученная учительница по прошествии двух часов неимоверной тряски. – Словно мы пьяные.

– Это из-за черепицы, мисс, – последовал сухой ответ.

– Черепица? Что еще за черепица?

– Ну, те, что под землей прячутся, – пояснил он. – Из-за войны мы не можем ездить по обычным дорогам, а эта земля нашпигована каменными кусками, похожими на черепицу, и они разрезают покрышки, как ножи, – он недовольно покачал головой. – И больше времени тратится на то, чтобы заменить пробитое колесо и поставить заплаты, чем просто объехать их стороной.

И словно слова его были вещими или «демоны дороги» решили доказать ей, но спустя несколько минут послышался громкий хлопок, автомобиль накренился, но Мубарак Мубара остановил его вовремя, и долго и смачно выругался.

– Ну, вот и началось! – пояснил он, спрыгивая на землю.

Ребятня воспользовалась моментом, чтобы справить нужду, а козы пожевать сухие стебельки травы, торчащей вокруг, и, сказать по правде, все были благодарны такой передышке, хотя старшие истекали потом, помогая толстяку поднять тяжелый грузовик и поставить гидравлический домкрат на огромный камень, чтобы снять колесо.