Слезы Африки - [25]

Очень часто сеньорита Маргарет не могла ухватить смысл рассуждений ее отца, особенно, когда он рассказывал о Европе, к которой, как казалось, испытывал тем больше привязанности, чем больше лет находился вдали от нее, как это часто происходит со стариками, которые тем чаще возвращаются к своему детству, чем больше времени прошло с тех пор.

Последние дни он провел в непрерывных воспоминаниях о прошлом, постоянно спрашивая о дате, когда его жена, ушедшая от них тридцать четыре года назад, предполагала вернуться, чтобы они возобновили совместную жизнь, как будто ничего не произошло.

Возможно то был единственный период в ее жизни, когда сеньорита Маргарет отдала бы все, чтобы узнать кто на самом деле была ее мать, где находилась в тот момент, и по какой причине бросила их, когда сама она была еще в колыбели.

Единственный, когда она спрашивала саму себя какая часть тех чувств, что гнездились в ее сердце и текли по венам, были от ее матери.

Когда же наконец преподобный Мортимер перешел в мир иной и упокоился в скромной могиле, под сенью эвкалиптов в небольшой рощице, сеньорита Маргарет пришла к выводу, что лучшее, что могла бы сделать – это окончательно порвать с прошлым и посвятить остаток своей жизни детям, кто был источником всех ее радостей, каких она никогда не испытывала от взрослых.

И сейчас часть этих детей была вон там, дремали в тени грузовика, остановившегося посредине самого негостеприимного региона на планете, с единственной перспективой, какую только она сможет обеспечить для них, и с той надеждой, которую она сможет внушить им.

Когда тяжелые полуденные часы миновали, легкий ветерок скользнул по равнине и одинокая свистящая акация, росшая позади них, принялась напевать мрачную мелодию.

То любопытное растение, что хоть и принадлежащее семейству акаций, никогда не превышало в высоту полутора метров и более походила на колючий куст, смогла избавиться от пасущихся животных посредством любопытной системы защиты: она формировала на себе наросты или «орешки», которые служили удобным жилищем для мириадов муравьев.

Когда какая-нибудь коза, газель или верблюд приближались с намерением полакомиться нежными ростками, благодарные муравьи целыми полчищами устремлялись на защиту растения и накидывались на морду агрессора, что представляет собой одну из самых любопытных ассоциаций между растениями и животными на всем континенте.

И получалось так, что отверстия, которые муравьи проделывали в наростах, превращались в крохотные свистульки, и при малейшем дуновении ветра акация начинала издавать грустную и монотонную мелодию, что могла тянуться днями и неделями, и что привлекала некоторые разновидности птиц, питающиеся этими муравьями.

С древнейших времен это своеобразное пение служило путешественникам сигналом к тому, что пора продолжать путь, вот и Мубарак Мубара открыл глаза, громко зевнул, поправил свой грязный тюрбан, накренившийся на одно ухо, кинул мутный взгляд на красивую попу сеньориты Абиба, несколько раз нажал на клаксон, поторапливая пассажиров, чтобы те побыстрее забирались в грузовик.

– В дорогу! – прокричал он. – Путь длинный, а жизнь коротка.

С наступлением вечера толстый Мубарак Мубара начал осматривать горизонт, пока не заметил небольшую рощицу, состоящую из полдюжины густых кустов, к которым и направился, остановив грузовик между ними.

– Это хорошее место чтобы переночевать, – заметил он.

В продолжение этих слов достал из ящика несколько небольших металлических мисок, и, вооружившись острым ножом, прочертил глубокие канавки на шершавых стволах растений, и через несколько мгновений густой и липкий сок начал медленно стекать в те миски, которые он прикрепил в конце каждого надреза.

– Что это? – тут же спросили его ребята, внимательно наблюдавшие за всеми его движениями.

– Арабская смола, – последовал ответ. – Эти дикие кусты производят самую лучшую в мире смолу, и в Хартуме за нее платят очень и очень хорошую цену, – он хитро подмигнул им. – Жизнь водителя грузовика тяжела, и если где-то зарыта денежка, нужно ее поискать как следует.

А потом он ушел в другой конец рощи, чтобы насладиться теми «деликатесами», какие держал в большом металлическом ящике, закрытым на ржавый замок, и ему даже в голову не пришло пригласить с собой кого-нибудь из ребят, хотя очевидно было, что за весь день те едва ли имели возможность перекусить.

Когда, наконец, он насытился, вернулся в кабину, достал из-под сиденья современную винтовку с оптическим прицелом, и, помахав на прощание рукой, расстелил сальный матрас на крыше, улегся и вскоре захрапел раскатисто.

Мстительный Аскиа тихим голосом сказал, что не прочь помочиться в миски со смолой, чтоб негодяй знал в другой раз как жрать, когда у малышей во рту и крошки не было, но сеньорита Маргарет отговорила его, объяснив, что несправедливо было бы надеяться, если за те деньги, какие ему были уплачены, он бы не только довез их, но еще и поделился с ними своей едой.

– Эти места не то, что наша долина, – заметила она. – Еды здесь не хватает, даже для хозяина грузовика. Вполне возможно, что он взял с собой провизии ровно столько, чтобы добраться до дома, а потому не может поделиться или рискует умереть с голоду в дороге.