Слезы Африки - [21]

– Откуда вы пришли?

– Из одной деревни, что когда-то была в горах Эфиопии.

– И сколько времени вы жили там.

– Почти сорок лет.

И если бы этот, покрытый грязью с головы до ног голландец, не был настолько измотан, то наверняка улыбнулся бы, но все что у него получилось – это кривая усмешка.

– Теперь начинаю понимать.

– Тогда объясните мне, что это за болезнь такая?

– И сделал бы с радостью, сеньора, – последовал неуверенный ответ. – Но я и сам толком не понимаю, – он пожал плечами. – Единственно, что могу сказать, с той скоростью, с которой она распространяется, очень скоро весь это прекрасный континент превратится в один огромный госпиталь, – он взглянул на нее сверху вниз, словно увидел в первый раз. – А теперь скажите, чем могу помочь вам?

Сеньорита Маргарет показала на сеньориту Абиба, на кучку детей и на две тощие козы, что ожидали на широкой площадке перед палаткой.

– Их деревню сравняли с землей, всех родных убили и теперь я намерена отвести их в безопасное место.

Голландец внимательно посмотрел на каждого из малышей, нахмурился, затянулся своей кривой трубкой, хоть она и была пустой, и кроме воздуха с легким привкусом табака ничего не вдохнул, и сказал без обиняков:

– Я смогу устроить, чтобы вы и еще трое белых перешли в Кению, и чтобы там занялись вашей репатриацией, – он развел руками. – К сожалению, для остальных ничего не возможно сделать.

– Почему?

– Потому что власти очень щепетильны во всем, что касается детей, – ответил он с горечью. – Там пришли к заключению, что из-за хронического недоедания у них произошли необратимые изменения в мозгу, и в большинстве своем они отстают в умственном развитии без какой-либо возможности исправить это, – тон его стал почти лекторским, – «Чуть лучше, чем растения», заверяют они, и потому предпочтительней оставить их как есть, чтобы сами вымерли, и попытаться спасти уже только второе поколение.

– Мои все здоровы, – заметила сеньорита Маргарет.

– Полагаю, что так оно и есть, но не думаю, что на границе вы найдете хотя бы одного чиновника, который будет разбираться кто из детей имеет право жить, а кто нет, – устало возразил доктор, совсем не смущаясь. – Им даны четкие распоряжения и никто из них не будет по-глупому рисковать своим местом.

– И как же вы можете нам помочь? – поинтересовалась сеньорита Маргарет. – Я намеревалась добраться до моря, и чтобы какой-нибудь корабль взял нас к себе на борт.

– Взял на борт, чтобы добраться куда?

– Не знаю. Может быть в Европу.

– Ни в одной европейской стране негров не принимают, сеньора, – заметил доктор. – Они прячутся в трюмах грузовых кораблей, но как только приходят в порт их находят и депортируют обратно. И в какой-то мере это имеет смысл, поскольку знают, из каждых сорока человек один носитель спида, – он опять затянулся своей трубкой и добавил печально. – Забудьте про море! Отошлите белых в Кению, а для остальных постарайтесь найти новый дом здесь, в Африке. Остальному миру они не нужны.

– В какой части Африки?

– Не имею ни малейшего представления, – последовал честный ответ. – Но держитесь подальше от этих мест, где все пропитано ненавистью, войнами, болезнями, засухой и голодом.

Сеньорита Маргарет не знала, что ответить и в течение бесконечно долгих минут словно бы отсутствовала, погрузившись в собственные мысли, подавленная тем, что реальность оказалась несравненно более горькая, чем она могла себе представить, и все ее надежды на спасение испарились.

Другая женщина начала бы плакать от бессилия, но сеньорита Маргарет давно уже пришла к выводу, что слезами не спасти «ее детей», и еле слышно прошептала:

– Мне нужно подумать.

Голландец положил свою огромную и грязную лапу ей на плечо и головой качнул в сторону улицы:

– Нечего тут думать! Времени не осталось. Ваши ребята измотаны, но все еще держатся на ногах, – он показал на человека на койке, умирающего в агонии. – Посмотрите на тех, кто остался здесь. У них нет даже самой маленькой надежды, потому что уже несколько недель мы не получали никакой еды. Нам нужно тринадцать миллионов долларов ежегодно, чтобы хоть как-то утолить голод этих людей, но где взять такие деньги – не знаем. И более того, скажу откровенно, что из каждых ста долларов, направляемых сюда, до нас доходит лишь семь. Остальное разворовывают по дороге коррумпированные политики и бездушные функционеры, – он пробормотал что-то по-голландски. – Господи!.. Иногда у меня создается ощущение, что это не лагерь беженцев, а лагерь по уничтожению.

– Но нам нужно отдохнуть! – запротестовала она.

– Здесь нет никакого отдыха, кроме вечности, – последовал жестокий ответ. – Убирайтесь! – он погрозил ей пальцем. – Если не сделаете это сами, то тогда я, для вашего же блага, вышвырну вас отсюда.

– И куда нам идти?

– Полагаю, на северо-восток. Из-за войны в Руанде власти Заира ведут себя очень насторожено. Возможно, самым надежным местом будет Центральноафриканская Республика. Ее граница с Суданом охраняется не так тщательно, и при некотором везении вы сможете пересечь ее.

– А там что?

– Придется выживать, – делегат от ЮНИСЕФа неопределенно передернул плечами, и, перестав сосать воздух, положил на стол бесполезную трубку. – Как бы тяжело не казалось ваше будущее там, все же лучше, чем оставаться здесь, – он поднял руку и указал на человека на койке. – Помолчите, пожалуйста, – попросил доктор. – Он вот-вот умрет и самое меньшее, что можем сделать для него, это проявить уважение к его агонии.