Слепой. Глобальный проект - [25]

Обернувшись, он увидел, что к плечу жены прижалась расстроенная заплаканная Аня.

— Видишь, мама, он и по телефону разговаривает так, чтобы мы не слышали — все сходится, не врет Нина, и ничего не путает!

Глеб приготовился к обороне. Иногда детское упрямство становится невыносимым, особенно, когда касается взрослых проблем. Кажется, дочь слишком увлеклась своей идеей мужененавистничества и начинает вербовать единомышленниц. Неожиданно для себя Сиверов отчетливо понял, что от того, как сейчас поведет себя Ирина, зависит очень многое в их отношениях. И не важно, что она устала, измучена, расстроена.

Жена обняла Аню за плечи, погладила по затылку и как-то особенно, лучезарно улыбнулась.

— Я слышала, доченька, слышала весь папин разговор. Он с нами, только с нами, а вы с Ниной Хохловой — большие фантазерки и любительницы телесериалов.

Ирина порывисто шагнула к Глебу и прижалась всем телом. Аня еще пару секунд стояла молча, но мамина убежденность уничтожила ее мучительные сомнения, и она тихо пробормотала:

— Прости, папа.

Снова вскипел чайник и был готов свежий кофе. Дамы вышли к столу в обновках: Быстрицкая с янтарной брошью редкой красоты, дочка — в маминой кофточке декольте, специально, чтобы показать удивительное, необычайно ей идущее колье.

Они спокойно ужинали, хотя Ирина явно была не голодна и лишь чуть-чуть «клевала» со своей тарелки. Она не говорила о смерти подруги, но было видно, что ей очень тяжело.

А когда они с Глебом остались одни, заплакала — всхлипывая, вздрагивая.

— Устала, устала и соскучилась, словно год прожила одна, без тебя, без детей, без работы… Таня была у меня совсем недавно, и я ничего не поняла. Даже не почувствовала, что у нее на уме. Думала — позлится, поплачет и поймет, что стала свободной от Валеркиной лжи и собственной слепоты. Начнет что-то новое, познакомится с порядочным мужиком. Я словно убила ее, ты понимаешь? Понимаешь, что значит убить того, кому и так плохо? Я не прощу себе, не прощу…

Сиверов гладил жену по дрожащей спине, густым волосам, по плечам и ждал. Ждал, когда она выплачется и сердце сможет стучать спокойней и ровней. Пусть плачет, если может. Пусть выплачется за них двоих, устанет еще больше и уснет. За время ее сна он съездит на конспиративную квартиру. И к ночи они оба будут совершенно свободны — она от душевного потрясения и чувства вины, он — почти от того же самого. Будут свободны от всего, что может помешать им быть вместе.

Глава 18

Глеб и Федор Филиппович встретились у подъезда — генерал прибыл раньше и ждал в машине. Входить все равно нужно было по одному — хозяин, затем гость. Символическое распределение ролей — хозяином считался Глеб.

Генерал выдержал положенную паузу — и уже на месте. Звонка можно не дожидаться, и Сиверов сразу открыл.

— Спасибо, Глеб. Молодец. Теперь мы в расчете.

— О каком расчете вы говорите, Федор Филиппович?

— Сам знаешь. С тобой расчет впереди, а вот перед бывшими братьями по коалиции долгов, кажется, нет. И это хорошо. Даже слишком хорошо. А слишком хорошо — тоже плохо.

— Вы ведь не за тем меня сюда позвали, чтобы размышлять вслух? Я что-то упустил?

— Да нет, все в порядке. Но…

Сиверов понял, что предстоит новое задание, напрямую связанное с «Асторией-один». Он улыбнулся — история в «Астории». Глеб уже догадывался, о чем пойдет речь. Наши доблестные особисты не ожидали, что среди задержанных будут граждане Соединенных Штатов Америки — великой свободной державы, с которой лучше не связываться, если нет острой необходимости. Но необходимость, похоже, возникла, а помог ей возникнуть он, Сиверов, ранив обоих бандитов.

— MS-13? Покупателями волшебной формулы были именно они, я не ошибся? И что — вызвали дорогих адвокатов и откупились?

— Нет, хуже, пошли на сотрудничество, боятся русских тюрем, сибирского снега и мороза. И сдают всех и вся. Рассказывают и то, о чем точно знают, и о чем краем уха слыхали.

— Мне, конечно, достается этот самый край и бескрайние американские просторы.

— Верно мыслишь, дружище. Вари себе кофе, сейчас будем фантазировать на тему международного терроризма.

— А под музыку можно? — не дожидаясь ответа, Глеб вставил в проигрыватель компакт-диск. — Как насчет Скрябина?

— Для наших размышлений ламбада бы больше подошла.

— Эх, Федор Филиппович, никакого вкуса, несмотря на мое воспитание!

— Есть грех, люблю простые мотивы, чтобы подпеть можно было или подтанцевать. Полечка, вальсок, танго тоже хорошо. Дама в нарядном платье, сам при галстуке, ботиночки начищены — красота!

«Моя дама полечку может и не осилить», — подумал Сиверов, представив их с Ириной кружащимися и притопывающими, но вслух согласился, чтобы не затевать ненужный спор.

— Мы ведь эту операцию толком не готовили, — Потапчук перешел к делу. Венгра «вели» его земляки, ни с кем ничем не делились, пока не убедились, что он контактирует с человеком на нашей территории. Им важно было или самим его открытием владеть, или сделать так, чтобы оно никому не досталось. Как он их обхитрил и в Россию въехал — тоже не знаем. Помогали ему. Вот этих помогающих я планировал взять и потрясти хорошенько. Но лишь мелкая рыбешка попалась — ушли три человека, как сквозь землю провалились. Один уехал у всех на глазах — ребенка какого-то в город срочно повез и растворился в толпе. Еще двоих тоже ищем. Но господа американцы, оба Рамиросы, Карлос и Алехандро, утверждают, что сбежавшие двинут в Европу. У них, дескать, есть интересный план относительно того, как пошатнуть общественные устои.