След солдата - [7]

Лыонг с девушками становился застенчив и неловок. Этот почти тридцатилетний мужчина, побывавший во многих боях, едва ли мог припомнить случай, когда ему доводилось держать девушку за руку. Была, правда, одна встреча - ее он до сих пор помнит - с красивой горянкой. После того боя на бугре, где они были вместе с Кинем, Лыонга взяли в плен и бросили в глухую одиночку, где ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Ночью ему удалось оттуда выбраться и скрыться в джунглях. Рано утром, прячась за деревьями, он увидел, что находится на окраине маленького поселка, расположенного рядом с дорогой № 9 и носившего название Хыонгхоа. Старик, который помог ему выбраться из тюрьмы, привел его к себе домой. Ступив на отполированный за долгие годы бамбуковый пол, Лыонг отшатнулся, пораженный ослепительной красотой молодой женщины, сидевшей у очага. По местному обычаю одежда оставляла открытой верхнюю часть тела. Лыонг едва осмелился украдкой взглянуть на округлые плечи и грудь, будто выточенные искусным резцом из белого мрамора. Цветущее лицо красавицы обрамляли пряди длинных черных волос, ниспадавшие по обе стороны наброшенного на голову маленького платка. Продолговатый разрез глаз оттеняли длинные, густые ресницы. Крупные губы отливали кармином, влажно блестели ровные белые зубы, безукоризненным был изгиб высокой, чуть полноватой шеи. За все то время, что Лыонг пробыл в домике на сваях, девушка не произнесла ни слова, но ему чудилось, что она беседует с ним легким взмахом длинных ресниц, украдкой брошенным взглядом удивительно красивых глаз. Сием! Он до сих пор хранил в памяти ее имя - Сием. Воспоминания о прекрасной молодой женщине, молчаливо сидевшей у очага, давным-давно и к тому же мельком увиденной Лыонгом, неизменно приводили его в приподнятое, радостное настроение. В жизнь Лыонга никогда не входила любимая женщина, и вся его нежность была глубоко скрыта под внешней суровостью. И этому решительному, твердому и вообще-то уверенному в себе человеку уже казалось, что для него знакомство с девушкой, ухаживание за ней - пустая трата времени. Однако, собираясь отправиться к месту предстоящей операции и завершая множество дел, которые ему, как ротному, полагалось до ухода закончить, Лыонг вдруг представил, как на Чыонгшоне он заглянет на огонек на одну из баз снабжения и встретит там незнакомую девушку, которая подаст ему заботливо подогретую рисовую лепешку, завернутую в банановый лист, и после первых же сказанных им слов взволнованно спросит: «Кхюэ? Вы говорите, Кхюэ? Я его сестра! А вы его друг? Вместе служите?…»

Кхюэ еще не спал и разговаривал с каким-то парнем, лежавшим с ним на нарах. По другую сторону просторного помещения с обшитыми досками стенами два ряда кроватей пустовали, в изголовьях лежали вещмешки и аккуратно свернутые одеяла и накомарники.

- Кхюэ, решил у тебя поспать последнюю ночь!

Лыонг зажег фонарик и заметил устремленный на него из-за спины Кхюэ любопытный взгляд.

- Лучшего места не нашли?

- А, это ты, Кой?

- Я. - Кой попытался встать и потянулся было за сандалиями, но Кхюэ толкнул его в плечо, заставив снова лечь. Они потеснились вплотную к стене, уступив Лыонгу половину постеленной на нарах циновки. Однако Лыонг продолжал стоять и, направив вниз резкий луч света фонарика, спросил:

- Курить найдется?

Парни вскочили. Кхюэ сказал:

- Никого нет. Ребята на ночных занятиях!

- Разве они на сегодня назначены?

- Это я послал их. Ребятам нравятся ночные тренировки. Я поручил провести их своему помощнику.

Снаружи донесся гул пролетающего американского самолета. На дороге у моста стали рваться бомбы.

- Мы обсудили все и решили, что завтра утром ты можешь собираться в отпуск, - сказал Лыонг, обращаясь к Кхюэ.

- Вот это ротный! Ну и молодец! - закричал Кой.

Кхюэ, хлопнув его по плечу, объяснил:

- Мы с ним из одной волости и вдобавок почти что родственники. - Он протянул Лыонгу заранее приготовленное письмо. - Когда пойдете туда, загляните на тридцать четвертую базу. Моя сестра там. Я написал ей о вас.

Взгляд Коя буравчиком впился в Лыонга, заставив его покраснеть, и Кой, эта продувная бестия, улыбаясь, обеими руками стиснул дрожащую руку ротного с зажатым в ней письмецом и крепко потряс ее:

- Удачи, командир! Удачи!

* * *

С первых же дней в штабе полка за Кхюэ закрепилось прозвище Сын Замполита.

Долгие годы политработы научили Киня в первую очередь изучать характеры тех, кто находится рядом с ним. Один из опытных замполитов как-то раз в беседе с политработниками, среди которых находился и Кинь, заметил:

- Солдата, чья повседневная жизнь протекает рядом с его командиром, можно сравнить с ребенком. Если окружающие его взрослые - хорошие люди, таким же вырастет и ребенок, и наоборот.

«Но, с другой стороны, - думал Кинь, - солдата, с оружием в руках сражающегося с врагом, никак нельзя уподоблять ребенку, во всем подражающему взрослому. У молодых свои взгляды на жизнь, свои сильные и слабые стороны…»

На марше Киню приходилось заниматься широким кругом вопросов: от подготовки личного состава к предстоящим сражениям до организации питания подразделений. Кстати, нельзя было недооценивать значения горячей пищи после долгого, трудного марша по сырым джунглям. От этого зависело и настроение солдат, и их здоровье; это берегло от болезней. И организовать это было не так-то просто при такой массе двигавшихся войск.