След солдата - [5]

- Какая из рот ближайшая? - спросил Кинь у командира, полка.

- Молодцы разведчики!

В разведроте Киня поджидала негаданная встреча. Первым, кого он увидел, был Лыонг в новехонькой, отглаженной форме. Он сидел на корточках перед разложенными на досках в строгом порядке винтовками, автоматами со складным прикладом, американскими полуавтоматическими винтовками, гранатами, взрывчаткой. Лыонг казался все таким же крупным и плотным. Киню был хорошо памятен и этот крохотный красный шрам в уголке глаза, и энергичные жесты, и решительный голос. Лыонг держал в руке полуоткрытую записную книжку и с кем-то ругался:

- А ну взгляните-ка! И это называется владеть оружием!

«Как он сильно постарел! - заметил про себя Кинь. - Ему сейчас дашь больше тридцати». В первый момент Кинь даже подумал, что ошибся.

- О чем спор? - с улыбкой спросил Кинь, подходя и останавливаясь у каменного приступка перед домом.

Лыонг, подняв голову, впился взглядом в левый, израненный глаз Киня и, отшвырнув записную книжку, крикнул:

- Господи, да ведь это Кинь!

Только когда Лыонг до боли стиснул его своими железными ручищами, Кинь окончательно поверил в то, что перед ним действительно живой Лыонг. А Лыонг уже тащил его в дом.

- Где вы сейчас? Как вам удалось меня разыскать?

- Я теперь у вас замполитом полка, только вчера прибыл. - Левый глаз Киня затуманился. - Рассказывай… Как ты живой-то остался? Мы тогда с ног сбились, думали, что тебя убили. Весь день искали твое тело, а потом узнали, что ты попал в плен. Я уж думал, что они тебя собакам скормили!

- Я и сам думал, что скормят. Только нашенских нелегко извести. Ну дела! Да, мир тесен. Вот и снова мы с вами в одном полку оказались! Как ваши? Жена, дети?

Кинь вкратце рассказал о своей семье.

- Ну, а самый старший? Помните, вы о нем тогда говорили?

- Лы, что ли? Он у нас второй. Я послал его в армию, он у артиллеристов. - Кинь вздохнул. - Служит хорошо, а фантазии свои не оставил. Все ему хочется чего-то необыкновенного… Не знаю, что и делать…

Лыонг поднялся и протянул руку за карабином, висевшим под потолком на балке.

- Подождите меня немного. Сейчас схожу на болото, подстрелю утку. Никуда вас не отпущу, пока не расскажу про себя все.

- А как же проверка оружия? Вам еще надолго?

- Не беспокойтесь. За время нашего похода вы ведь убедились, в каком состоянии я привык держать оружие. Никто из моих бойцов не питает иллюзий относительно этого.

Кинь обошел деревню, где располагалась разведрота Лыонга. Стояло прямо-таки безмятежное раннее летнее утро. Чистое небо еще не прочертили американские бомбардировщики, совершавшие свои рейды по тылу. Возле шелковиц Кинь заметил утку. Она неторопливо выступала во главе своего семейства. Недавно вылупившиеся птенцы удивительно напоминали крашеные комочки ваты. У колодца ротные кашевары любезничали с девушками. Вся главная улица, вымощенная кирпичом, была покрыта рассыпанным на просушку рисом. На другом краю поля грохнул выстрел. Приглядевшись, Кинь различил в той стороне, среди высоких, почти в рост человека, зеленых трав, бегущую фигурку и сразу вспомнил себя и Лыонга на той поляне, где горели сухие травы…

Обедать он остался с разведчиками и всю вторую половину дня проговорил с Лыонгом. Ушел Кинь, когда было уже совсем поздно. Шагая рядом с ним по темному деревенскому большаку, Лыонг осторожно спросил:

- Видно, опять нам вместе в бой?

- Конечно, - ответил Кинь. - Не сидеть же нам здесь сложа руки. Ведь не для того народ пехоту кормит, чтобы она любовалась на свои штыки.

В разведроте за Кхюэ закрепилось много разных прозвищ, которыми его в разное время наградили бойцы: и Перчик, и Говорун, и Стратег. Трудно сказать, какой из своих еще не известных талантов собирался проявить Кхюэ в предстоящей операции, но только и в разведроте, и в разведотделе дивизии все в один голос утверждали, что этот невысокий проворный командир отделения с коротко подстриженными волосами и черными щелочками глаз рожден быть разведчиком. Кхюэ никогда не покидало хорошее настроение, он умел быть и по-юношески отчаянным, и по-стариковски рассудительным, а по части наблюдательности мог дать сто очков вперед самому тертому калачу. И хотя среди других командиров отделений разведроты не было посредственностей (наоборот, каждый был своего рода знаменитостью), девятнадцатилетний Кхюэ, выглядевший еще моложе, по общему признанию слыл докой во всех делах. Кроме того, взгляд его влажных блестящих глаз находили «убийственным» для девушек, а о его красноречии были самого высокого мнения. Он настолько быстро освоился среди разведчиков, что вскоре его считали уже ветераном роты. После совещаний он непременно задерживался покурить и побалагурить с другими командирами отделений. Они давали читать друг другу свои письма, затевали веселую борьбу или, как дети, гонялись друг за другом. Увидев однажды, как Кхюэ носится по двору, играя в пятнашки с детьми хозяина дома, где квартировал, Лыонг удрученно подумал: «Ну какой из него командир? Он же совсем мальчишка!» Но, когда начались маневры, тот же Лыонг, наблюдая, как Кхюэ обучает своих людей, невольно признал: «Да ведь такому и рота по плечу!»