След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян - [79]

– И кто он?

– Пойдем… Теперь это уже не имеет значения… – сказал Вандал, и направился к двери, из которой недавно вышел.

Перед дверью остановился, и сообщил:

– Это комната Веданы. Там стоит портрет, который рисовал заезжий италиец-художник. Но закончить портрет он не успел. После смерти Веданы я расплатился с ним, и он уплыл на первой же попавшейся лодке. Посмотри, княже. Может, сам поймешь? Они очень похожи с братом.

Вандал толкнул дверь кулаком, и посторонился, пропуская князя-воеводу.

Дражко вошел, и сразу оказался перед портретом. На него смотрела с портрета женщина лет тридцати с небольшим, имеющая спокойный, и, в то же время, властный взгляд. Собранные под берестяным кольцом русые волосы были густыми и длинными. Руки были нарисованы на холсте только углем, но даже очертания рук говорили, что кисти у Веданы были по-мужски сильными, способными к управлению оружием. На кисти Дражко обратил внимание только потому, что они были нарисованы не краской. А лицо казалось поразительно знакомым. Но узнать князь-воевода никого не сумел, хотя перебрал в голове много знакомых лиц.

– Она – дочь конунга Трафальбрасса и сестра герцога Сигурда[76]. Мать Веданы была сотником, и попала в плен к конунгу. А после плена родила Ведану. Она хотела убить дочь, видя в ней память насилия над собой, и с этим пришла ко мне. Сказала, что не может на дочь даже смотреть. Тогда я забрал ребенка на воспитание. А мать ее скоро погибла в бою. Теперь ты понимаешь, почему я не мог сообщить Ведане, кто ее отец и кто ее брат? Ведана помнила нелюбовь к себе матери. Детская память цепкая. Это мы думаем, что дети мало что могут помнить, а они все видят и помнят. Даже то, что происходило с ними, когда они находились в утробе матери. Как было открыть Ведане, что ее брат – ее враг? Она пожелала бы отомстить за мать. И это могло бы кончиться трагедией более значимой, чем та, что произошла. Для острова, для всего княжества значимой. Король Готфрид ценил своего родственника, и пожелал бы за него отомстить. Ты увидел портрет. Я твое любопытство удовлетворил, княже?

– Вполне, волхв.

– Я слышал, у тебя были подозрения против Веданы…

– Недалеко от Штржелово на нас с князем Войномиром была выставлена на дороге засада. Кто-то не хотел допустить нас на остров. Командовала засадой женщина. Не так много на острове женщин-воев. И Ведана была самой знаменитой из них. Потому я и подумал, в первую очередь, на нее. Но у той женщины были черные распущенные по плечам волосы. И сама она была высокой и худощавой.

– Только я один знаю пятерых женщин-воительниц на Руяне… – холодно сказал Вандал. – Любая из них могла устроить засаду. Мне трудно сказать, кто это был?

– Эта женщина сделала все настолько неумело, что мы определили засаду, и ушли с дороги в лес. А она со своим отрядом желала ударить нас в спину. В итоге вышла на засаду в тумане тогда, когда должны были выйти мы. И стрельцы расстреляли ее и ее воев. Ее принесли на остров на щитах. А потом, по мнению Ставра, которого ты хорошо знаешь, сожгли в храме Яровита.

– Ставр обычно говорит то, что точно знает.

– Я тоже верю ему. Но все дальнейшее, это продолжение моего уже начатого рассказа.

– Я слушаю…

– Утром, придя в храм Яровита до начала службы, тот же глашатный Драган застал момент, когда Духослав выливает содержимое полученной вечером от стрельца склянки в бочонок с вином, только-только купленный им у боярина Пламена. Драган был далек от всяческих политических интриг, и ничего не знал о яде, что взяли у жалтонеса Рунальда. Он молод, и вообще старается ни в какие интриги не ввязываться. И не понимал сути действий Духослава. Тем не менее, сообразил спрятаться и в этот раз. А все, что он видел, рассказал мне, когда я узнал его голос в голосе Яровита, прозвучавший под сводами храма в конце службы. И сразу сознался. И рассказал все. Как потом оказалось, он уже успел все это же рассказать и Ставру. Ставр умудрился облазить весь храм Яровита. Даже посмотрел, как сжигают на костре женщину, что организовала на нас засаду. И увидел, что Духослав стоит перед костром на коленях.

– Значит, он признался в отцовстве? На колени перед костром может только отец встать.

– Я признания не слышал.

– Официально у него была воспитанница, бедная сирота, которую он воспитывал, как я Ведану, и в том же духе. Впрочем, это сейчас не самое главное. Продолжай рассказ…

– Ставр, как ты знаешь, очень ловкий человек…

– Да, я слышал об этом, хотя сам с его ловкостью не сталкивался. Говорят, княже Годослав не может без него обходиться.

– Ставр организовал князю такую систему разведки, что она работает даже тогда, когда самого Ставра рядом нет. Пока Ставр находится на Руяне, Годославу помогают помощники Ставра. Но и на Руяне Ставр оказался очень полезным. Во время посещения храма он сумел подслушать разрешение Духослава младшим волхвам, которые были заняты в сожжении тела неизвестной женщины – пока будем называть ее так, пока не знаем точно, что это дочь верховного волхва храма Яровита – устроить тризну, и взять один из бочонков вина, закупленных Духославом у боярина Пламена. Духослав сам выкатил из кладовой в коридор этот бочонок. А другой бочонок, с отравленным вином, находился в это время в комнате, закрытой на замок. И ключ от замка имелся только у одного верховного волхва храма. Но Ставр сумел загнутым гвоздем открыть замок, и поменять бочки местами. В итоге все двенадцать младших волхвов умерли ночью в страшных муках. Говорят, они даже кричали, но им никто не помог. Противоядие было только у князя Войномира, да его и не хватило бы на всех. Утром Духослав обнаружил скорченные тела, и заявил боярам, что боярин Пламен хотел отравить его и его младших жрецов по настоянию верховного жреца храма Свентовита в Арконе. По твоему, то есть, настоянию. Кончилось это для Духослава плохо. Его упрятали в самую глубокую темницу города, где холодно и сыро, и никто не знает, где эта темница находится.