След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян - [80]

– Могу подсказать, – спокойно сказал Вандал. – Самая глубокая темница в Коренице находится в самом храме Яровита. Правда, ею раньше очень редко пользовались…

– Спасибо, волхв, я буду знать, хотя спасать оттуда Духослава не намереваюсь. Но я продолжу свой рассказ. В то же утро на площади, прямо рядом с храмом Яровита князь Войномир давал смотр боярским дружинам, которые он взял под свое командование в связи с осадным положением. Бояре, видимо, надеялись на помощь своих дружин, и попытались прямо там восстать на князя. Нескольких бояр Войномир приказал повесить…

– Кого конкретно?

– Мне сообщили только про боярина Колльбьерна. Кто другие, я не знаю.

– Жалко. Колльбьерна я хотел бы допросить. У меня на службе есть хороший свей Торстейн, умеющий снимать с человека кожу по кусочку, по лоскутку. Какой-нибудь гребец с лодки в состоянии боль перетерпеть, умереть, но ничего не сказать, а бояре не приучены такие пытки выдерживать. Колльбьерн мог бы многое рассказать Торстейну.

– Войномир торопился на встречу с лютичами, пока те не получили подкрепления. И с боярскими дружинами выступил в поход. Но эти дружины предельно ненадежны, и могут ослушаться, и даже выступить против самого князя. Потому у меня есть опасения. Тогда же, сразу после смотра, думаю, по настоянию Ставра, Войномир пригласил к себе во дворец всех сотников и десятников стрельцов. Я не знаю, что он им там говорил, и как объяснил свое приглашение. Но на выходе были арестованы сотник и десятник, которых узнал глашатный Драган. Но, как я понимаю ситуацию, после отбытия Войномира, бояре начали мятеж, и захватили Кореницу. Боярин Пламен желал вернуться туда, чтобы потребовать ответа с волхва Духослава. Меня уже встретил Оскол под стенами Арконы, когда прискакал весь израненный десятник из дружины Пламена. Бояре, видимо, не все свои дружины передали князю. С ними и захватили город. И захватили в плен самого боярина Пламена. И потому я вынужден обратиться к тебе, Вандал. Ты же не можешь бросить в беде своего верного человека. А сам я вынужден отправиться в плавание на Обенро. Ты знаешь об этом…

– Да, знаю. Я понял тебя. И приготовил все для твоего плавания. Мне самому сан верховного волхва не позволяет возглавить дружину, которую следует отправить в Кореницу, но я туда все равно чуть позже приеду. А пока я отправлю туда сына боярина Пламена. Кьярваль молод, но хороший вой и умелый кормчий. Он сумеет справиться. А за отца он пойдет даже в пламя. Но хватит ли сил нашей дружины, чтобы штурмовать такой сильный город?

– Его не нужно будет штурмовать. Я отправлю с дружиной своего стрельца Квашню. Его названный брат служит сотником городской стражи на главных городских воротах. В городе остался тысяцкий Волынец, которому подчиняется вся городская стража. Нужно будет пройти в город, связаться с Волынцом, и вместе со стражей захватить мятежников. А там и сам князь Войномир, дадут боги, вовремя вернется. Если основная часть войска не будет ему подчиняться, у него есть большой и сильный, многократно испытанный варяжский полк. Эти прошли с ним много походов, и не предадут своего князя…

Глава шестнадцатая

Сразу после прибытия свейского полка в Муром князю-посаднику Гостомыслу можно было ехать по своему запланированному маршруту дальше – в Смоленск. И новгородцы Муром покинули уже следующим утром, с рассветом. Собрались еще в темноте, и отправились, как только стало нормально видно дорогу.

Теперь ехали уже не снежной целиной, где лошадям было негде поскальзываться, хотя и сложно было переставлять ноги, а плотной, хорошо укатанной и утоптанной дорогой, которая всем своим протяжением и вела к необходимой цели – по направлению к Смоленску. Но в минувшую зиму и, особенно, в первые дни весны была сильная оттепель. Дорога подтаяла, и местами, особенно в низинках, образовалась неприкрытая снегом наледь. Это затрудняло передвижение и снижало скорость. С утра дорога была еще почти пустой, но скоро, после преодоления половины пути до ближайшего поселения, уже и быстрое передвижение стало слегка затруднительным из-за загруженности единственной дороги. И трудно было сказать, где передвигаться получиться быстрее – дорогой или снежной целиной. Но, поскольку у Гостомысла не было теперь проводника, который нюхом определял толщину снежного покрова, отряд все же ехал дорогой. Князь-посадник Гостомысл смотрел вперед, и не переставал удивляться, как быстро разбегаются по окрестностям хорошие вести. Совсем недавно он ехал этой же дорогой, только в другую сторону, и тогда дорога была даже на треть не заполнена, в сравнение с новым положением. Сейчас же обоз двигался за обозом. Одиночные сани тащились за другими такими же одиночными санями. Ехали и в одиночестве – с товаром на торжище, и целыми семьями – за покупками. У многих вдруг возникла надобность посетить торговые ряды или для продажи чего-то, или для покупки. Да и в самом Муроме было заметно значительное оживление на торговых площадях. И в самом городе, и за его стенами на берегу Оки, где тоже стояли торговые ряды.

Удивляться здесь было нечему. Если раньше вся торговля в городе была под контролем хозар, которые могли войти в любой из торговых рядов, взять то, что им понравится, и уйти, в лучшем случае, не расплатившись. А то могли и ножом, и мечом ударить в ответ на простой возмущенный взгляд. И никакая городская стража их не пугала. Они могли и на стражу напасть, считая себя хозяевами всего в городе. Но теперь уже торговцы чувствовали себя на торжищах хозяевами своего товара. Весть эта быстро облетела торговые площади всех окрестностей, и в большой для этих мест город погнали свои обозы купцы и простые поселяне. А это уже само по себе значило, что Муром задышал полной грудью, и вообще начал оживать.